Рагнар-викинг

Меня не заботило, что его мать Эдит увидит с небес, как он споткнется и зашатается будто пьяный и рухнет в покрасневшую вдруг траву. Если она пожалуется своему христианскому Богу, мне на это наплевать.

Когда я разыскал Китти, то попросил ее рассказать мне все, что она знает о происхождении Хастингса. Но она ничего не могла добавить к тому, что я уже знал.

Эдит была дочерью Реджинальда, графа Нантского. Архиепископ Гунбард служил мессу в честь святого Иоанна, когда Рагнар ворвался в собор и убил графа. Были убиты все, кто там находился, кроме девушки Эдит, которая привлекла взгляд Рагнара; она попросила убить ее, стоя среди трупов. Это случилось двадцать три года назад. Следующей весной родился Хастингс.

Эгберт спокойно выслушал, что Хастингс вернулся с добычей и тщательно расспросил меня.

– Хастингс замышляет то, чего я и опасался: держать девушку заложницей. Он хочет выкуп от Родри?

– Хастингс говорил лишь о выкупе от Аэлы.

– Он никогда не уплатит, если с ней что-нибудь случится. Как ты думаешь, она в порядке?

– Понятия не имею.

– А как на твой взгляд, она стоит большого выкупа?

– Я думаю, она безобразна. И волосы у нее черные…

– А как ее здоровье?

– Полна сил.

– Не сомневаюсь, что она уже была с ним. И она скорее отправится с Хастингсом в военный лагерь, чем воротится во дворец к Аэле. Велико ли приданое, которое захватил Хастингс? Если достаточное, то никто не осудит его. Но Родри может заплатить столько, сколько пожелает Рагнар. Даже после того, как она надоест Хастингсу, Родри будет пытаться выкупить ее. Ведь он любящий отец. Я не очень-то верю, что он позволит Рагнару укрепиться в Уэльсе в обмен на ее жизнь, но все же это возможно. Мне будет трудно заснуть, пока она будет во власти Рагнара.

– Не буди лихо, пока спит тихо, – предостерег я.

В этот миг вошел Генри с запиской от Хастингса. Меере очень хотелось поговорить с девушкой – Морганой Уэльской. Но ни она, ни Хастингс не разумели по-английски, тем более, по-уэльски. Если ярл Эгберт не занят, то не придет ли он к ним помочь? А если занят, то, может, пришлет своего воина Оге, который уже познакомился с ней?

– Меера догадывается о моих планах и подозревает о том, что я играю двумя щитами, – быстро сказал Эгберт. – Если случится что-нибудь неожиданное, например, она умрет от оспы или сбежит на фризском корабле, я не хочу, чтобы меня обвинили в этом. Скажи посланнику Хастингса, что я объелся жареных угрей и посылаю своего воина Оге вместо себя.

Огромный зал был тускло освещен дюжиной свечей, и они казались корабельными огнями в вечерней гавани. Когда я привык к полумраку, то заметил в высоких креслах четырех человек: Мееру, саксонскую девушку Берту, Моргану и Хастингса. Мне приказали сесть на низкую скамью напротив пленниц. Хастингс отдал распоряжение небрежным тоном. Когда я уселся, в окно заглянуло солнце.

Меера выглядела моложе и привлекательнее, чем я ожидал. Я чувствовал, что она рада мне, и это радовало и пугало одновременно.

Берта была симпатичной девушкой в полном расцвете сил, вполне подходящей в жены юному викингу. Она была ласковой и работящей, как мне показалось. Я бы с удовольствием взглянул на нее, но не мог придумать предлога. Вдруг я понял, что она – живое доказательство лжи Хастингса. Он не мог овладеть ей во время путешествия, ибо она не оставила бы госпожу ради объятий викинга.

Но это не означало, что Хастингс лгал и о Моргане. Насколько я знал, она кормила Берту беленой во время пути, чтобы та хорошо спала. Она бы скорее выбросила служанку акулам, чем пропустила хоть час встречи со своим любовником.

Я глядел на принцессу, не показывая, что видел ее раньше. Она не обращала внимания на меня и сидела с отсутствующим выражением на лице. Я вспомнил, что назвал ее безобразной и испугался, что боги услышали меня и даже успели кое-что предпринять. Моя рука сама поползла за ворот, нащупала и сжала оберег. Тогда я уловил тихий шепот. Моргана обращалась к Берте: «Он пытается поймать блоху».

Хастингс расчесывал свои золотистые волосы черепаховым гребнем. Я надеялся, что хоть парочка блох выпрыгнет оттуда на глазах у Морганы, но блохи не оказались настолько любезны. Раздумывая о его чистоплотности, я почувствовал, что от него исходит сладкий запах. Без сомнения, он пользовался бесценными арабскими благовониями из Кордовы. В отличие от большинства викингов он не носил усов и, спокойно глядя на него, я впервые понял, почему. Он не желал прятать ни один из девяти шрамов, оставленных Стрелой Одина.

Мы все ждали, пока Хастингс закончит охорашиваться. Вскоре он безразличным взором оглядел нас и обратился к Меере:

– И чего мы ждем? Это твоя затея, а не моя. Начинай.

– Ну что ж, – приветливо начала Меера. – Спроси-ка, Оге, принцессу Моргану, сколько у нее братьев и сестер.

Когда я задал вопрос, взор девушки встретился с моим и застыл. Ее глаза отличались от наших, северных глаз. Никогда я не видел такой синевы.

– У меня четверо братьев и шесть сестер, а еще у моего отца много побочных детей от наложниц, которых от тоже любит, – ответила Моргана.

– Сколько жен и наложниц у Аэлы?