Рагнарёк. Книга 1 (СИ)

Отлично. Теперь остается только ждать. Я отыскал глазами Вацлава и улыбнулся — одними уголками губ. Вряд ли кто-то мог разглядеть не моем лице хоть тень эмоции — но юный князь все это время буквально сверлил меня взглядом… и вряд ли жаловался на наблюдательность.

Попал. Проняло. Вацлав сжал зубы и отвернулся. Вчера он пришел ко мне с предложением тайного союза, но сегодня скорее предпочел бы склониться перед Сивым, чем назваться моим другом. Я не только отказал ему, но и унизил — на мое счастье, без свидетелей… Позволь я себе вчерашнюю выходку с открытой дверью — мальчишка вполне мог бы не выдержать и схватиться за меч.

Чего допускать, разумеется, нельзя. Сбежавший из Прашны законный наследник нужен мне непонимающим, обалдевшим от моей наглости и разгневанным до скрежета в зубах — но все же живым.

— Довольно! — Ярослав громыхнул кулаком об стол. — Сами бы постыдились говорить. Ишь, чего удумали — Любомирку товирского над нами старшим посадить! Да куда ему княжить, ежели у него дружины десять отроков. Да воевода-дядька — и тот ему молоко с усов вытирает!

Князья — кроме того самого Любомира — хором засмеялись, и через мгновение к ним присоединились и бояре, и гриди с купцами. Но Ярослав заговорил уж точно не для того, чтобы разрядить обстановку удачной шуткой. Скорее подвел черту, после которой в разговор вступят те, чье слово на вече станет решающим.

— Не для того говорю, чтобы зубоскалили, — проворчал он, когда шум за столами чуть стих. — А для того, чтобы уразумели: не дело Товиру над другими городами старшим стоять, хоть Любомир и умом остёр, и собой пригож, и предками славен. Да не из гридей князя нам надобно, да не из бояр и не из роду купеческого. А того, что сильным над сильными будет, страшим над старшими. Такого, чтобы любому тут не обидно кланяться было. Стало быть — княжьего чину, да с дружиной такой, что скловенскому воинству украшением будет.

Началось. После таких слов мелкота уже не пикнет. Ярослав разом срезал три четверти претендентов — и срезал по делу. Никто из горделивых князей не станет присягать на верность тем, кто ниже их происхождением. Но сейчас заговорят по-настоящему серьезные «игроки». И тогда…

— Вон оно как. — Всеволод, глава каменецких бояр посмотрел на меня — но тут же повернулся обратно к червенскому князю. — Уж не про себя ли ты подумал, Ярослав Игоревич?

— Про себя, да не про себя, — усмехнулся Ярослав. — И дружина червенская не из последних будет, и сам я еще сгожусь, да есть и получше меня. Помоложе да покрепче. И роду славного, хоть и не из наших скловен, а из тех, что с немсками рядом живут. — Ярослав сделал паузу. — Я за князя Вацлава!

— Чур меня! — Кто-то из бояр чуть ли не подпрыгнул на месте. — Отрок он еще! Куда щенку над старыми волками князем ходить?!

— Молодой, да ранний, — отозвался Ярослав. — И дружина его вдвое против моей будет, а иной и впятеро поболе. Может, и пришлый князь, а все лучше такого выбрать, чем промеж собой лаяться. Червень над собой Товир вовек не признает, а у Каменца с Уромом за землю спор. Много воды утекло, да разве забудешь? Оттого и говорю — Вацлав мне люб! Ему все едино, ежели выйдет что — рассудит по правде, а не по разумению хитрому. — Ярослав вдруг посмотрел прямо на меня. — И нашенской крови отрок, семнадцать годков в Прашне рос да по земле скловенской ходил. А свеев нам тут не надобно!

— А верно Ярослав Игоревич сказал! — завопил козлобородый купец Путята. — Пущай Вослав над нами княжит! Все лучше, чем свеям пришлым кланяться!

Есть! Умнички — и один, и второй. Я изобразил на лице самое злобное выражение, на которое в принципе был способен, но внутри все пело. Спонтанно родившийся вчера план без особого треска встал на рельсы и теперь сам собой катился к финалу, набирая скорость.

Ярослав видел ровно столько, сколько и все остальные — выходящего из хором покойного Мстислава Вацлава. Злого, как черт. Но кое-что я разыграл и специально для червенского князя и еще пары человек. Чужая личина, немного слов, сказанных в нужном месте и в нужное время — и в одну, а то и сразу в несколько светлых голов приходит одна и та же мысль.

Ярослав мог сколько угодно злобствовать и брызгать слюной, но он не дурак. И прекрасно понимал: на грядущем вече я один из фаворитов. За меня выскажется и Рагнар, и Каменец, и не меньше половины вышеградских бояр. Серьезная сила, уравновесить которую могут разве что полторы сотни тяжелых конников Вацлава. Самому Ярославу точно не набрать нужного количества «голосов» — даже при условии поддержки большинства склафских князей — и это ему прекрасно известно. Как и то, что найдется немало тех, кто в любом случае выскажется против меня.