Рагнарёк. Книга 2 (СИ)

— Да, — ответил Одхан. — Те, кто были раньше. Они произносили , и  слушала. Она выполняла волю .

— Среди твоего народа были великие колдуны. — Я представил себе масштабы магии, которая могла бы проложить тропу в горах, не раскрошив скалы так, как это сделал бы я сам — будь у меня бесконечный резерв. — Ни мне, ни тем, кто учил меня, подобное волшебство не под силу.

— Колдовство людей совсем не такое, как тот дар, который достался . — Я не видел лица Одхана, но откуда-то знал, что эльф улыбается. —  — речь, на которой говорили сами древние боги, создавая мир из воды, огня и … пустоты. Они научили первых из моего народа словам, которые слышит .

Сильно… Перворечь, язык творения. Уж не тот ли самый исходный код, который положил в основу Системы сам Романов? И если так — каким же образом целая раса хакеров мироздания умудрилась вчистую слить каким-то там людишкам, которые тогда наверняка еще толком не научились даже ковать мечи?

Похоже, боги не выделили рогов бодливой корове… но она забила свою миролюбивую старшую сестру копытами.

— Так, значит, каждый из  — Я все-таки рискнул произнести слово на перворечи, — колдун, заклинатель?..

— Так было раньше, — отозвался Одхан. — Когда-то мое могущество было куда выше твоего, . Но теперь я могу зажечь лишь искру , чтобы осветить себе путь среди скал.

— Почему?

— Время старых богов ушло. — Одхан поежился, будто ему вдруг стало холодно. — Они дряхлели, и  слабела вместе с ними. Мы еще можем произносить слова, но в них остались лишь малые крупицы силы. Уже скоро  совсем перестанет слышать мой народ, и только я буду помнить те времена, когда  были сильны.

— А остальные? — Я указал рукой на скрывшееся в темноте под скалой поселение. — Разве они не…

— Я последний из тех, кто жил внизу, . — Одхан покачал головой. — Последний, кто помнит тепло и запах травы. Остальные родились здесь, среди скал и снегов.

Несмотря на темноту, я вдруг увидел эльфа тем, кем он был на самом деле. Древним, как эти самые горы, обессилевшим и уставшим от бесконечно-долгой жизни стариком. Последним вождем своего народа. Когда-то почти равного богам, великого, могучего и прекрасного — но теперь почти исчезнувшего.  бежали, уступив людям, и здесь, на высоте, доступной одним лишь птицам, угасали. Тысячи лет умирали от голода, замерзали. Гибли от зубов и когтей каких-нибудь местных хищников. Учились выживать, мастерили примитивные луки и ножи из камней — но все больше забывали о том, что каждое слово их языка способно перекраивать саму реальность под волю старших и любимых детей богов. Перворечь слабела и чахла, понемногу теряя связь с таинственной и могучей ир хаул — и в конце концов превратилась в мертвый язык.

А сами тилвит тег — в несколько десятков несчастных вырожденцев, пугливых троглодитов с доисторическим оружием. В тех, кто появлялся на свет от связи близких родственников и сами дарили любовь и крохи тепла братьям и сестрам, чтобы хоть немного продлить агонию умирающего рода.

В тупиковую ветвь эволюции, которая сохранилась в горах лишь благодаря тухнущим с каждым поколением искоркам магии и немыслимо-запредельной продолжительности жизни.

Интересно, Романов специально оставил их после очередного просчета игрового мира? Или просто не заметил, проглядел, ворочая тысячелетиями и сгребая народы и империи в корзину на рабочем столе компьютера?

— Мне жаль, — Едва знакомое слово само сорвалось с языка, вдруг заменив имя. — Меня не было среди тех, кто в незапамятные времена изгнал … но я убил твоих воинов. Прости, если сможешь.

— Мы напали первыми. В этом нет твоей вины, , — отозвался Одхан. — Но я виню тех , кто приходил до тебя.

— Что они забрали у вас,  — Я уперся посохом в камни и поднялся на ноги. — Ты расскажешь мне?

— Да, . — Одхан тоже встал, разом оказавшись чуть ли не вдвое выше меня ростом. — Но сначала я хочу показать тебе … Пойдем.

ГЛАВА 27

Ночь уже вступила в свои права, и вокруг стало так темно, что я уже подумывал было зажечь посох, но Одхан меня опередил. Сам он в освещении, похоже, не нуждался — то ли от природы обладал ночным зрением, то ли знал горы, как свои пять пальцев.

И все же позаботился обо мне.

Я услышал негромкий шепот — эльф произнес короткую фразу, которую я при всем желании не смог бы повторить, и чуть правее его плеча в воздухе вспыхнул тусклый желтоватый огонек. Вроде тех, что я уже видел внизу, где шла похоронная процессия . Колдовство Одхана ощутимо уступало по яркости моему собственному, но, похоже, не требовало от него особых усилий. Огонек порхал над нами, то вырываясь вперед, то наоборот — спускаясь чуть ли не к самым моим ногам, чтобы подсветить очередную трещину в камнях. И уж точно был здесь куда более уместным, чем мое могучее пламя.