Рагу из зернистой икры

— И поэтому ты живешь с Вал. Евгом и изо всех сил прячешь меня!

— Я не живу с Вал. Евгом. Да у него такое количество любовниц, что ему и не надо со мной жить! О нем вся Москва болтает, как о какой-то грязной свинье! И ты считаешь, что я могу спать с таким? А тебя я не прячу, просто временно скрываю наши отношения ради твоей же выгоды. Или ты всю жизнь хочешь прожить в этой вонючей хрущевке в на московской окраине? Надо немного думать о будущем. Ничего нельзя делать просто так, во всем должен быть денежный расчет. И я расчитываю все так, чтобы обеспечить наше будущее. А для этого не нужно спешить!

— Но Вал. Евг. тебя любит.

— Ни капли! Он женился на мне тоже из денежных расчетов, и еще потому, что я ему очень нравлюсь. Ни как женщина, а как человек. Мы с ним одинаковые!

— Знаешь, я давно хотел поговорить с тобой по очень деликатному вопросу…. На ужасно интимную тему. Только боюсь, что ты рассердишься.

— Ты же знаешь, что можешь сказать мне все! Я люблю тебя так сильно, что готова ради тебя на все, что угодно!

— Дело, собственно, не во мне…

— А в чем?

— Меня беспокоит появление в Москве твоей сестры Нины. Она мне не нравится. Мне кажется, что она способна причинить тебе зло. Она жутко злая! Стоит понаблюдать за ее глазами, когда появляешься ты…. Она тебя ненавидит, и меня пугает эта ненависть. Я за тебя очень боюсь. К тому же, какой образ жизни она ведет? Что-то страшное! Бросилась в омут развлечений с головой — гулянки, клубы и все такое. Спит с Евгением Сваранжи, а он, между прочим, сын покойного Сергея! Такой же опасный гад. К тому же, мне кажется, что она не остановится ни перед чем, лишь бы тебе навредить. Я ее боюсь!

— Ты напрасно беспокоишься. Просто девочка влюбилась, разом окунулась в роскошную жизнь, у нее и снесло крышу. Ничего, пройдет!

— О ней ходят ужасные слухи! О ней и этом уроде, сыночке Сваранжи!

— Успокойся! Ничего она мне не сделает. Все-таки сестра. Уж как-нибудь я с этой маленькой дурочкой справлюсь. А не я — так жизнь ее образумит. Пусть гуляет, пока гуляется. Пусть хлебнет всей этой роскоши — пока! А потом я постараюсь вытурить ее из Москвы.

— Ради Бога, сделай это поскорее!

— Ладно, об этом думать не стоит. Все пройдет. А проблема все-таки моя…

47

СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ

2 СЕНТЯБРЯ 2012 ГОДА

Собственно, она первая ударила меня по лицу! Да. Так все и произошло, и это правда! Ой, ну тоже мне, вырвала парочку бесценных волосков из ее тупой башки! Тронула сокровище! Да этому сокровищу место, на самом деле, в унитазе, волоски-то фальшивые! Только все молчат и все делают какой-то вид! Чушь собачья!

Нет, конечно, я ее хорошо разукрасила, и это очень приятно. А что она думала? Вот так подскакивать в коридоре и бить меня по лицу — думала, это ей с рук сойдет? Просто так сойдет? Сука поганая! Она меня надолго запомнит! Конечно, я ее разукрасила! А что я должна была делать?! Когда в коридоре агентства Веллер подскочила ко мне, и, размахнувшись, хряснула меня по лицу, я в первую минуту очень даже испугалась. Вернее, не столько испугалась, сколько растерялась… Ну не была я готова к этому, не была! Что-то еще она там кричала…. Гадости всякие… угрозы… мол, я ей как кость в горле, и рано или поздно вышвырнет она меня из Москвы. Между прочим, это было очень обидно! Так обидно, что я быстренько пришла в себя, и… Я и крупнее ее намного, мне все говорят до сих пор похудеть… Словом, когда нас разняли, кое-какие пряди я вырвала у нее с корнем.

Помню, что по лицу у нее текла кровь. И по личику ее драгоценному тоже проехалась — я только в конце августа ногти сделала (гель классный, на типсы, со стразами и росписью) и запустила я ей мои гелевые ногти прямо в щечки, раскрашенные каким-то там «Ланкомом». Теперь ей здорово придется их залечивать, чтобы снова накраситься! Нет, я все-таки собой довольна! Очень довольна. Жаль только, что нас рано разняли. Не стоило. Я бы сделала ей макияж — такой макияж, после которого только в Швейцарию, морду ремонтировать.

Потом была Инга. Дверь, наглухо захлопнутая в ее кабинет, и что-то настолько неприятное в ее глазах, что мне вдруг захотелось плакать. Так, как будто я заблудилась.

— Что, мать твою, …, ты мне устроила?

Инга никогда так не разговаривала, и, услышав ее слова с матом, я по-настоящему перепугалась. Но все-таки попыталась взять себя в руки.

— Это не я устроила. Это она.

— Ты, ………… дешевка сранная, да если б не твоя сестра, ты вылетела бы у меня пулей, ты………! Ты думаешь, я стала бы держать такую дрянь?! Это правда, что ты спишь с ее любовником?

— Он не ее любовник! Он мой!

— Я не хочу это слушать, ты….!

— Он мой! У нее таких миллион, и спит она со всеми подряд! А у меня с ним любовь! Он для меня жизнь! И он у меня один, между прочим! И я так просто не отдам его какой-то потаскухе с париком на башке, чтобы она втаптывала его в грязь!

— Да что ты знаешь о грязи? Грязь — это то, что ты устроила в коридоре! Сцепилась из-за бандита!

— Я защищалась! И он не бандит!