Рай

Ниже торговых точек значилась угольная шахта, находящаяся в часе езды от города. Вздохнув, Райан поднялся и отправился к офису угольной компании.

Его встретила приветливая девушка лет двадцати. Она, улыбаясь, предложила ему сначала сесть и подождать, потом пройти в офис 212 для получения наряда.

– Имя.

– Райан Ричер.

– Ричер, Ричер… Вы у нас уже были, Ричер? – суровая сухощавая женщина посмотрела на него поверх узких очков в тонкой оправе.

– Да, я…

– Когда?

– Примерно полгода назад, я…

– Ясно, – отрезала дама и начала что-то быстро вбивать в компьютер. Через пять минут затарахтел принтер, и из него показался листочек. Женщина выдернула его из принтера и внимательно изучила, а потом кивнула, поставила свою подпись в левом верхнем углу и отдала наряд Райану. – В следующий раз приходите в шесть. Следующий автобус через 10 минут.

– Но я…

– Ах да, вы не можете. В шесть тридцать.

– Да, мэм.

Провожаемый суровым и сухим взглядом, Райан вышел из кабинета 212, кивнул приветливой девушке в холле и поспешил на автобус.

В небольшой 33-местный автобус набилось человек шестьдесят работников, так что Райан еле втиснулся в него и практически не мог дышать.

Водитель закрыл дверь, ограничив доступ и без того уже обжигающе горячего кислорода, и все шестьдесят работяг принялись усиленно потеть, источая тошнотворный запах немытых тел. Рядом с Райаном стоял низенький китаец, периодически отрыгивающий воздух с запахами чего-то острого и сладкого. Сзади Райана прижимал к китайцу огромный толстый мужик, чей пот уже через десять минут намочил его футболку, а ещё через пять минут начал капать Райану на спину.

Час пути показался Райану вечностью, и, когда автобус наконец-то прибыл на место, он с облегчением вывалился из тошнотворной душегубки, вдохнул полной грудью и сразу же закашлялся – в неподвижной кипящей массе воздуха висела угольная пыль.

– Эй, новички, сюда! Любите поспать? Тогда добро пожаловать в наш кошмарный сон, – мастер заржал и стал собирать их наряды.

Порывшись минут пять в бумагах, мастер принялся громко выкрикивать фамилии по алфавиту и объявлять, кто на какой участок направляется. Большинство были направлены в шахту с кирками и лопатами.

– Ричер, тебе повезло, засранец ты эдакий. Будешь работать на разгрузке.

– Спасибо, сэр, – Райан украдкой посмотрел вверх и подмигнул правым глазом.

Рабочие, получившие инвентарь, заторопились в шахту, а Райан прибился к компании мужиков в чёрных от угольной пыли комбинезонах, разгружающих добытый уголь. Сейчас они сидели в сторонке, курили и громко разговаривали, так как следующая партия ещё не пришла.

– Что, в первый раз? – к Райану подсел мужчина, настолько испачканный углём, что невозможно было разглядеть черты его лица и определить возраст. Однако по голосу Райан догадался, что ему минул как минимум пятый десяток.

– Нет, был тут около полугода назад.

– А я тут уже двадцать лет.

– Как так? – искренне удивился Райан. Среди меченых редко попадались люди, имеющие постоянную работу.

– Вот так. Мастер – мой старший сын. Он у меня учёный, окончил этот, как его… забыл.

– А мне показалось, что вы такой же, как я, – Райан приподнял плечо, указывая на свою метку.

– Такой же, – тихо засмеялся мужчина. – Просто угольная пыль въелась настолько, что уже не видать ничего. Мой прадед убил своего босса – сгоряча, понятное дело. Но кто же будет разбираться? Этот подонок изнасиловал мою прабабку, которая работала в той же фирме его секретаршей. Прадеда посадили и вкололи ему эту дрянь. Когда он вышел на свободу, жена дождалась его и родила сына, моего деда. Тому повезло – его полюбила немеченая девушка. Они сбежали вдвоём, родили моего отца, у которого пятна уже почти совсем не было. Моя мать тоже была чиста, так что у меня видно и того меньше. А сын мой совсем чистый получился лицом, только по ободу волос, если приглядеться, есть бледно-серая полоса. У его детей, дай Бог ему их заиметь когда-нибудь, совсем ничего не будет. Грех моего прадеда будет смыт.

– Как же ваш сын устроился на такую должность? Ведь он всё равно… меченый. Пусть и в четвёртом поколении.

– Дослужился. Начинал, как я, простым работягой. И начальство заметило его, отправило на учёбу. Считай, везло нам на добрых людей.

– Везло, это точно.

– А ты, чай, первое поколение?

– Да.

– Беда.

– Как посмотреть.

– Что так?

– Пока я видел хороших людей только среди себе подобных. Не могу ручаться за то, что, не будь у меня этой красоты на лице, ко мне относились бы иначе. Мне кажется, им, не меченым, тяжелее живётся, чем нам.

– Тяжелее? Такие, как мы, всю жизнь горбатятся на шахтах, стройках и других неблагодарных работах и подыхают, не дожив до шестидесяти лет. Наши дети и дети наших детей вынуждены терпеть лишения, издёвки и бедность. Мы всю свою жизнь расплачиваемся за грехи тех, кого никогда не видели. И кого ненавидим до одури. Мы, как звери, заперты за высоким забором без возможности что-либо поменять в своей жизни. Нас не просто изолировали – нас лишили шанса на жизнь, забрали нашу свободу и обрекли на существование. Как ты можешь этого не понимать?