Рай беспощадный

— А. Тогда да — он капитан, а Гора его старший помощник. Еще охранников тринадцать рыл было. Макс — если мы вернемся без «Челленджера», нас, наверное, прикончат. Или кастрируют. Но и без этого нам бы не хотелось возвращаться. Я не знаю, кто ты, и твои ребята, но мы видели вас в деле. Это было круто — готам такой разгром давно уже не устраивали. Если вообще подобное бывало. Хотелось бы в этом поучаствовать. Они отвыкли получать по шее, обленились, расслабились — вот и огребли по полной. Если не доверяете нам, то хотя бы помогите добраться до поселка, где черных еще нет.

— У вас не осталось никого там — у готов? Подруги, друзья?

— Кто мог остаться? Подруг и друзей развезли по готским островам — связи с ними никакой нет. Мы сами собой жили последние семь месяцев. Дог обещал с этим помочь, если справимся, но веры ему, и остальным… Так что теперь наш дом «Челленджер».

Макс указал на смертников:

— А эти почему с вами?

— Лучшие наши водолазы — Хорек и Гиря. Мы с ними сработались хорошо — они на особом положении последние две недели. Даже Дог закрывал глаза, что мы их подкармливаем и бережем — ради выгоды на все готов был пойти. Ему ведь нужны результаты — чем больше «Челленджер» поднимет добра, тем круче он возвысится.

Макс не колебался — этих ребят будто сам Бог ему послал:

— Если вы останетесь с нами, то буду очень рад. К тому же если вас отдать готам, вы вскоре построите новый «Челленджер», а нам это не надо.

— Это точно — без нас они его не повторят. У них вообще корабелов нет — одно убожество создают из бамбука. Разве что лодки и каноэ более-менее мастерят, хотя без смеха на них смотреть нельзя — для себя мы сами делали. Но жаль, что ты лишь из-за этого нас берешь.

— Не только, — усмехнулся Макс. — Я тоже своего рода водолаз, так что коллегам просто обязан помочь.

Пикар улыбнулся:

— Хотя до наших глубин тебе далековато, но все равно приятно, что о своих заботишься.

Макс уточнил:

— На сколько вы ныряли?

— Колокол с водолазами опускали на двадцать пять, потом Хорек и Гиря работали. До дна там было двадцать восемь, но они доставали.

— А я на тридцать восемь доставал, так что еще неясно, кто из нас круче.

— С тем колоколом, который раздавило?!

— Нет. Просто с грузом.

— Не верю!

— Маска и ласты еще были.

— Все равно не верю!

Олег, поднявшись на палубу, подтвердил:

— Своими глазами видел, как он достал оттуда два ящика. Поверить, что он туда нырнул, было трудно, но в то, что эти штуки на полпути болтались, его дожидаясь, вообще невозможно. Так что чистейшая правда.

Пикар покачал головой:

— Все равно не верится.

Олег вскинул карабин:

— Видишь? Я назвал его «Штучка». Он восемь месяцев дожидался меня в одном из контейнеров на этой глубине.

— И как ты смог подняться с такой тяжестью? Или веревками привязывал? — уточнил один из смертников.

— У контейнеров была положительная плавучесть — я вытащил их из затонувшего вертолета, и они сами всплыли, — пояснил Макс. — И насчет тридцати восьми сомнения есть: нырял в отлив; глубину замеряли самодельным лотом и веревка неизвестно насколько вытянулась при этом. Думаю, там не больше тридцати пяти было, но не меньше тридцати.

— Да ты киборг! — наконец-то поверил Пикар. — Случайно не тот вертолет был, на котором Эн сюда попал?

— Он самый.

— Теперь понятно. Мы ждали возвращения Черных Тигров, чтобы им заняться. Стоим здесь второй день уже. Дог говорил, что Эна должны взять живым и заставить выдать место. Если там груз таких контейнеров, то теперь понятно, почему решили заняться вертолетом, хотя на буях полно машин осталось.

— Про контейнеры знал только Эн, — возразил Макс.

— Ты уверен? Нас бы за обычным разбитым вертолетом в такую даль гнать не стали.

— А до этого вы не поднимали вертолеты?

— Нет.

— Там народ собрался, — сообщил Олег. — Ты сказал липовцев из нор повытаскивать, вот и вытащили.

— Ладно — пошли к ним. Надо пообщаться.

Уже спускаясь по сходням остановился, обернулся, уточнил:

— Пикар — ты ведь русский. Почему корабль называл так, да и прозвище у тебя не наше?

— Готы не любят русские названия, имена и клички. Очень не любят. К тому же «Челленджер» легендарное исследовательское судно — дно океанов изучало. А Пикаром я был еще до готов, и вообще на Земле.

— Не по-нашему звучит.

— Конечно — он швейцарец. Создатель батискафа «Триест[21]» и один из тех, кто достиг на нем дна глубоководной впадины. Абсолютный рекорд погружения — никем еще не побит.

— Так ты еще на Земле этим делом увлекался?

— Да, — усмехнулся Пикар. — Я судомоделист, но вообще-то по духу псих-глубоководник. У меня мания глубины. Подводные лодки собирал. Естественно, модели. Знаешь, как переводится «Челленджер[22]»?

— Претендент?

— Можно и так. Но лучше — «Бросающий вызов». Ну так что — будем бросать вызов?

— Легко. Знаешь — я почти уверен, что мы с тобой неплохо сработаемся.

— Взаимно.

* * *