Рай беспощадный

— Не можно, а нужно! Мы вот подумали: раз ты такой пловец замечательный, то сегодня дадим тебе возможность проявить себя в великом деле — сборе ценных морепродуктов. А именно — ракушек. Жорик, не смотри на меня с таким огромным счастьем в каждом глазу. На детскую работу никто вас ставить не собирался — мелочовку по пляжам без вас малышня насобирает. Пойдете к тем рифам, где вчера были. Там на глубинах будете искать. Все скалы осмотрите подробно, как разворот «Плейбоя». Если мидий насобираете, получите по огромной дырке от бублика. Премия такая. И заодно дровяк постережете, чтобы его не украл никто. Гы-гы-гы! Как вечером назад пойдете, так прихватите по охапке, а то слишком весело будет возвращаться с пустыми руками. Задачу осознали?

— Нам корзину надо под ракушки, — попросил Жора.

— Может, тебе еще чемодан фанерный? Сгоняй на кухню, возьми и бегом в море!

— И скажи, чтобы к нам Надьку с обедом послали, как вчера, а то пришлют дуру тупую — и не найдет нас.

— Бегом, сказано! Без тебя разберемся, кого, куда и во что посылать.

* * *

Макс по пути начал расспрашивать о специфике предстоящей работы:

— Жора, ты уже это делал? Как там?

— Да все так же, только хуже гораздо. Ныряешь на дно и осматриваешься внимательно. Как увидишь ракушку, то хватай ее и мне наверху показывай. Если съедобная, то в корзину, если нет — то все равно в корзину: собак тоже подкармливать надо.

— А чем работа хуже?

— А много чем. Ракушки — дело странное: в одном месте их прилично может быть, а в другом вообще пусто или одни несъедобные попадаются. Если повезет, можно набрать полную корзину, а то и больше, а если нет, то пустым вернешься, как Рыжий намекал… урод. А хуже не бывает, когда без ничего возвращаешься: ругают за это старшие и пайку могут урезать. Еще плохо, что на дне всякое может попасться. Допустим, увидишь что-то на раковину похожее, потянешься за ней, а там рыба-колючка спряталась. Как шарахнет — и будешь ты неделю потом пластом валяться, слезы пуская от боли. Осторожнее надо.

— Про осторожность и так понятно. А что он насчет мидий говорил?

— Ракушка такая, похожая на земных мидий, потому так же назвали. Они черные бывают, серые, редко — белые. Живут на камнях, прикрепляясь к ним. И самое главное — чаще всего если одну нашел, то рядом их еще много будет. Бывает так много, что вся скала облеплена. Вкусные они, ценятся очень. Удача большая найти такую полянку. Хотя бывает и покруче удача. Большой когда-то нашел завитушку такую огромную, что вдвоем ее тащили в поселок. Килограммов, наверное, тридцать в ней было.

— Завитушка?

— Ну мы не ботаники — как умеем, так и называем. Крученая раковина с широким входом — таких тут много бывает, но завитушка самая огромная. Бывает еще королевская мидия: двустворчатая, ползает по дну, тоже здоровая. Иногда килограммов на пять — десять попадается. Но завитушка гораздо круче по размеру.

— И где таких гигантов можно найти?

— Да где угодно. Только на мели их не встретить — глубину любят. Я думаю, на глубине метров тридцать их вообще полно. Только как там достанешь — даже ты не донырнешь туда.

— Маску или хотя бы очки, ласты, груз — достану.

— Гонишь!

— Мировой рекорд погружения без акваланга даже у женщин давно уже за сто метров перешагнул. Ама, японские ныряльщицы за жемчугом, работают на глубинах пятнадцать — тридцать метров. Десятки и сотни погружений в день делают, тоже без акваланга. Мне, конечно, далеко до их рекордов, но тридцать, может, и рискнул бы разик-другой — чем я хуже японок? Одно время увлекался глубиной — знаю, что и как там надо делать.

— Уверен, что на тридцать достанешь?

— Если честно, то нет. Но попробовал бы. С грузом это не так уж сложно, если не профан.

— Эх!.. Груз еще ладно, найти можно, а вот ласты-маски — это просто пипец! Ну где их взять?!

— Двадцать пять метров под водой я спокойно проплываю. И гораздо больше могу — пытался семьдесят пять сделать, но тренер на полусотне остановил и отругал. Но это не в глубину, а в длину. В глубину не пробовал — негде было. А здесь страшновато пробовать — с этими акулами и щуками.

— Акул мало здесь. Хотя нам и одной Анфисы хватает.

— Так это одна и та же акула или разновидность так называете?

— Одна и та же… сволочь. Взяла и поселилась в проливе возле буя. Там ведь часто народ падает, вот ей и понравилось. Она уже столько людей небось слопала — не сосчитать. Акула-людоед.

— Почему не убьете?

— Смеешься? В ней метров семь длины и пасть что двери у шкафа. Чем ты ее? Ножичком перочинным?

— Так копья есть.

— Деревянные и костяные. С плота ее несколько раз ими били, да только без толку — шкура у нее как резиновая. Наконечники ядом осьминожьим смазали, но не помогло — не смогли пробить. Даже поцарапать не получилось. А когда она чуть плот не разнесла, перестали пробовать. Иглобрюха[2] ядовитого ей бросали, а она его жрать не стала. Приманки отравленные тоже не тронула. Так и живет Анфиска рядом с нами.

— Идиотизм… с какой-то рыбой не можете справиться…