Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП)

У меня, кому так трудно писать, есть целый сундук, наполненный записями к фильму об Иисусе. Это кошмар – этот сундук, потому что я чувствую, что должен торопиться, потому что время проходит, а сыграть Иисуса хочу я. Это звучит как вызов, но есть причина, по которой это не так. Потому что в тот день, когда я буду снимать об Иисусе, режиссером будет Он. Поэтому я не боюсь. Я сделаю вид, что я режиссер, что я актер, но на самом деле это Он, кто будет говорить: «Сделай так, установи камеру здесь, включи этот софит, здесь ты должен быть грустным, потому что Петр меня предает». Мой Иисус будет Иисусом того времени, отражая вплоть до мелочей ту эпоху, когда он жил, и атмосферу, которая тогда была. Изменится только одна вещь, которую я считаю очень важной, и о которой никто до сих пор не подумал: характер Иисуса. Потому что он был пресимпатичнейший, а его всегда делают Иисусом-одиночкой, немного букой, который не волнуется даже тогда, когда его распинают. «Потому что ведь Он Иисус, Он Бог, пожалуй, он и боли-то не чувствовал», - думают люди. Однако тот Иисус, каким вижу Его я, должен быть веселым. Потому что тот, кто есть Иисус не может не быть веселым: такой себе Иисус-балагур, который играет, который соревнуется со своими друзьями. И когда Его распинают, он чувствует тяжесть тех гвоздей, входящих в Его руки, и передает именно это ощущение людям. Тогда люди, мне кажется, заплачут по Иисусу. Но они должны плакать не по Иисусу-Богу, а по Иисусу-Иисусу, и еще они должны вспомнить, что Он Иисус потому, что Он выстрадал все то, что выстрадал. Что только Иисус мог так страдать, несмотря на все свое могущество, на то, что он мог горы двигать. И тогда станет ясно еще больше, что Иисус – это Он, и никто другой.

Я буду его снимать левой рукой, фильм об Иисусе, фильм, который потребовал бы три года работы и стоил бы двадцать пять-тридцать миллиардов. Ни копейкой меньше. Поэтому я отдаю себе отчет, какая это была бы ответственность, прямо огромнейшая, но я говорю «левой рукой», потому что я ясно представляю Его. Вот почему я говорю, что режиссером буду не я, а Он.

Другая щека

Нужно иметь с десяток жизней, чтобы хорошенько понять шесть тысяч миллиардов фраз, сказанных Иисусом, чтобы правильно истолковать все то, что написано в Евангелии. Оно, Евангелие, кажется маленьким, но оно большое. Взять хотя бы одну-единственную фразу, сказанную Иисусом, с которой начинается вся история мира. Когда Иисус говорит: «Ударившему тебя подставь другую щеку», он вовсе не хочет сказать, что кто-то должен получить вторую пощечину, потому что иначе разозлился бы даже Он сам, Иисус. Но этой фразой Иисус высказывает мысль намного более тонкую, чем Конфуций, сказавший: «Если кто-нибудь делает тебе зло, не протестуй, но жди на пороге своего дома его похорон». Это не посыл любви, как у Иисуса, это посыл мести. И потому Иисус делает первую поправку великого пророка. И отсюда начинается все. Самым простым было бы, если бы все старались подражать Иисусу, потому что Он – основа благополучия. А благополучие – это любовь.

Чтобы поблагодарить

С Ним у меня получилось как с музыкальностью. Сначала я не пел, ничего такого, даже «ла-ла-ла». Насвистывал иногда, но что-то бессмысленное. В то время как мама, папа, брат, две мои сестры - пели все. Мои дяди и тети пели и играли. Я же казался среди них немым, и глухим к тому же. Потом я услышал пластинку с роком, и это меня травмировало. Я почувствовал, что, во что бы то ни стало, должен петь эту музыку, потому что она была внутри меня, очевидно. Была, но я ее не знал. Кто-то должен был открыть ее и выпустить наружу. То же самое случилось и с Ним.

Я был счастлив, потому что стал известным в кратчайшее время. Дважды в жизни мне случалось почувствовать эту радость, осознать счастье, которое меня пронизывало. Один раз это случилось во дворе, в четыре года, а другое в этот раз. И я подумал: «Черт побери, теперь я знаменит, все, что я делаю, мне нравится, я зарабатываю кучу денег, становлюсь богатым, нравлюсь девушкам, у меня есть невеста… встречаю Клаудиу и влюбляюсь за одну ночь, не верю в свой диск, и именно он становится самым успешным. В общем, у меня все настолько хорошо, что я чувствую необходимость поблагодарить кого-нибудь за это. Но кого? Не Бога же?»

Да, потому что прежде я не интересовался религией. То есть, мама говорила мне: «Ты ходил к мессе?» И я, если ходил, отвечал: «Да». Но по большей части я не ходил, и тогда говорил: «Нет, не ходил». Мама меня не ругала, говорила только: «Не ходи, не ходи! Однако же именно туда ты должен бы сходить». Но она никогда меня не принуждала, никогда не заставляла ходить к мессе. Поэтому я то ходил, то не ходил. Потом, когда я стал водиться с ребятами старше меня, которые вообще не ходили к мессе, и даже богохульствовали, к мессе я ходить перестал. Но не богохульствовал, это мне не нравилось. Но даже не богохульствуя, я думал как и мои друзья, что религия это сказка, придуманная священниками и учителем, чтобы держать нас в послушании.

Среды среди дипломов