Рай где-то рядом

– Не нравится мне, милая, что ты мотаешься туда-сюда каждый день, у тебя и без меня забот по горло.

– Глупости! Главная моя забота – чтобы вам было хорошо. – Норма взяла Элнер за руку. – Если с вами что-нибудь случится, я просто умру.

– Спасибо. Добрая ты моя девочка…

* * *

Вечером Норма уехала домой, и Элнер осталась наедине со своими мыслями. Жаль, не поверила племянница ее рассказу о том, как она со всеми виделась и как там чудесно… Что поделать, силком не заставишь. Элнер рада была вернуться к друзьям и родным, ее окружили такой любовью. И Норму ей совсем не хотелось бы огорчать, но в глубине души Элнер немножко досадовала, что снова очутилась здесь. Рей-монд и Дороти, конечно, неспроста отправили ее назад… а как хотелось бы остаться. Ах, какая жалость, что не удалось повидаться с Уиллом! Уж эти мысли точно нужно держать при себе, но как же это трудно! Не скажешь ведь близким, что хочешь умереть, – толку никакого, а им будет больно. И все-таки, почему ее вернули? Еще одна тайна бытия, и лишь они знают ответ. С минуту Элнер лежала молча, потом запела: «Святая тайна бытия, теперь нашел разгадку я… Теперь…»

В палату влетела перепуганная ночная медсестра:

– Как вы себя чувствуете, миссис Шимфизл?! Вам плохо?

– Наоборот, хорошо. Спасибо.

– Простите, мне послышалось, будто вы стонали.

– Это я пела. – Элнер засмеялась. – Я пою не лучше, чем Эрнест Кунитц играет на тубе, но он хотя бы уроки берет.

– Еще раз простите, что вас потревожила. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи. Если ко мне привяжется еще песня, я вас предупрежу.

– Чтобы я успела заткнуть уши ватой?

– Точно.

Возвращаясь на пост, медсестричка улыбалась.

– Ну и чудачка лежит в семьсот третьей! – сказала она подруге в регистратуре. – Буду скучать, когда ее выпишут. Слышала бы ты, как она нам рассказывала про своих семерых рыжих котов по кличке Сонни!

– У нее семь котов Сонни?

– Один. Просто каждого нового она называет Сонни. А еще она обещала после выписки всем нам прислать инжирного варенья и картинку с какими-то мышами, которые скачут по пустыне.

– Да она чокнутая!

– Пусть чокнутая, зато забавная. И безобидная. Совсем не то что кислые рожи, на которые мне обычно везет.

– Кстати, насчет кислых рож: приходил Уинстон Спраг, разорялся, щелкал пальцами, всех смешал с грязью. Одну из девочек довел до слез. Незнамо с чего нос задирает!

– Вот нахал! – Девушка оглянулась по сторонам, не слушает ли кто, и продолжала: – Наверняка свое хозяйство пудрит пуховкой.

Ее подруга приглушенно хихикнула:

– Еще как пудрит! Гаденыш!

Сомнения

18:58

Норма возвращалась из больницы домой, и на душе у нее было неспокойно. Она так и не решила для себя, стоит ли верить тете Элнер. По словам мистера Пикстона, предсмертные галлюцинации – дело обычное, да Норма и сама о таком слыхала. А Мэкки убежден, что приключения тети Элнер – всего лишь сон. Не исключено, но как знать? История, конечно, дикая и мало похожа на правду, но все же так хочется верить, что о нас кто-то заботится, пусть даже этот самый Реймонд! Норма всеми силами поддерживала в себе веру. Каждое утро первым делом она перечитывала открытку, что вручили ей при вступлении в Церковь единства. Открытка висела в ванной на зеркале.

С добрым утром!
Я ваш Господь.
Все ваши заботы возьму на Себя,
Идите же с миром, Удачного дня!

Каждое утро Норма начинала «с миром», вверяла Господу все заботы и тревоги, но через пару часов успевала забыть, что он взял их на себя, и вновь они ложились ей на плечи. Отчего ей так трудно продержаться хотя бы день? И если Бог есть, что ему стоит явить себя и избавить ее от сомнений раз и навсегда? Неправда, что все верующие – сплошь замечательные люди. Столько веков они проливали за веру кровь! Ее мать, истая пресвитерианка, добротой не отличалась – и даже после смерти не смягчилась… судя по рассказу тети Элнер. Зато добрее неверующего Мэкки трудно сыскать на свете человека. «Немудрено, – думала Норма, – что столько людей находят отдушину в выпивке и наркотиках».

Гаденыш

19:03