Рай и ад. Книга четвертая. Рассказы перенесших клиническую смерть

Несмотря на все обстоятельства именно мы сами принимаем свое решение. Не кто-то за нас, а именно мы делаем свой выбор. И в нужный момент нужно иметь стойкость, чтобы отказаться, несмотря ни на что. Только мы отвечаем за свои поступки.

Показывали монастыри, а вокруг них темнота, духовная. И вот даже из окон бьет чернота и редко-редко где-то горит огонек-два, самое большое — три. Огонек — это монах или монахиня, которые еще остались верными Богу и честно, верно служат Ему.

Показывают здание. Также вокруг духовная темнота, из окон бьет черный свет. А здание выстроено буквой «П». Оно белое, а окна как округлые. И вот смотрю, если не ошибаюсь, получается, что из правого крыла со второго этажа из окна, примерно третьего или четвертого с конца, бьет яркий свет.

Вижу — комнатка, икон много, особенно в углу. Большие, меньших размеров, и молится старец. Неспешно, благоговейно, крестится, и вот даже как бы невидимая улыбка на его лице сияет. И молится беззвучно, видно, больше не словами, а душой. И такой свет идет! Вот были видны черты его лица. Позднее я видела фотографии. Я могу ошибиться, но мне показалось, что в том старце я узнала архимандрита Кирилла (Павлова).

Темные юноши показывали, какая власть им дана влиять на людей. У темных есть свои приспособления и уловки. В прямом смысле они могут пронзить сердце и человек начнет испытывать ярость и ненависть; вкладывать мысли и даже физически заставить чувствовать боль, немощь. Но это происходит, если внутренний человек как-то как соглашается с этим, если он не борется.

После этого мы вернулись в ад. Экскурсию по аду мне начали показывать с самого дна. Душа испытывала просто неописуемый ужас. То есть, меня даже никто не мучил, но от одного пребывания там я испытывала нестерпимые муки. Все кругом горело, даже земля под ногами. И небо. Хотя небом это назвать нельзя: какие-то всполохи, дым, гарь. Опять тот же ужасный запах.

Кругом были стоны, рев, крики, воздыхания. Как же кричали мучающиеся души. Если только услышать, то от одного только звука можно сойти с ума (плачет). Это не описать. Кто-то просил милости, пощады; кто-то кричал проклятия; кто-то просто вздыхал, стонал.

Я от жара постоянно вытирала пот со лба. У меня было чувство, что я плавлюсь. Жара была нестерпимая, жгло даже ногти на руках. Было такое ощущение, что я несу на своих плечах всю тяжесть мира, все горе, все скорби. Так это все нестерпимо, что даже трудно сделать шаг.

Посмотрев по сторонам, первое, на что я обратила внимание, это огромные врата с левой стороны. Они были какой-то такой полукруглой формы, похожи как бы на арку, но совсем не арка. По кругу были начерчены какие-то знаки и непонятные мне символы. Они горели огнем. И было страшно, что ими пользуются. То есть, было понятно, что это дверь в наш мир.

Я поинтересовалась у них все-таки как часто они ими пользуются, но между ними так услышала, что мне все рассказывать не нужно, что меня отправили туда только на экскурсию. Они как-то уклончиво сказали, что не так часто. Они мне все показывали, а сами то и дело подходили ко мне и уговаривали, чтобы я осталась с ними.

В одном месте люди были как какие-то обожженные головешки. На людей они совсем не были похожи. Мне показывали, как соединяются эти вот обгоревшие части, как их достают, они принимают человеческий облик, появляется кожа на лице. И в одном из них я узнаю знакомого мне человека, который умер.

Я так обрадовалась, начала делать шаги по направлению к нему, но в ответ я услышала столько гнева, проклятий, ненависти! Ко мне, ко всему нашему роду человеческому. На меня излилось столько злобы, что я даже с обидой ему что-то ответила, но услышала голос сопровождавшего меня за спиной, что эти люди уже не принадлежат себе. Их злоба — это злоба того места.

Только находясь в аду, чувствуешь муки ежесекундно. Они не преходящие, а тех, кого мучают, у них нет ни сна, ни отдыха, их муки просто вечные. Это трудно представить, как можно терпеть это вечность. Там нет никакого чувства легкости, радости, любви. Только мука и обреченность.

Сказали, что людей мучают по их грехам. Какие грехи, такие мучения. Там много разных мест, много разных зон, но такое чувство, что они все давно переполнены. Там просто человек на человеке, миллионы мучающихся, кричащих душ.

Мучители издеваются над ними с какой-то ненавистью, с особым наслаждением, даже улыбаясь или хихикая. Я иногда взывала к их милости, но они говорили, что человек любил грех при жизни и он за это должен платить.

У них нет милости. Милость есть только у Бога и Его Ангелов. А там ни один бес не смиловался ни над одним человеком. Только наоборот — когда меня приводили показывать, издевались по-особенному: еще более изощренно, еще более с пристрастием.