Рай?! или Из жизни обычных волшебников

Глава 7. A la guerre comme a la comme

Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.

Она часто вспоминала эту зиму, особенно теперь, когда его не было с ней. Самую страшную зиму в её нынешней жизни… Говорят, что со временем всё плохое забывается или слегка подтирается ластиком и уже не режет так больно, но, к сожалению, а может быть и к счастью, у Фей была потрясающая память. Ведь Фея дружила со временем, а если ты всю жизнь идёшь с кем-то рядом, тебе сложно забыть то, о чём он тебе напоминает. Так и время всегда было рядом и невольно напоминало Сол о той страшной зиме.

Она была так слаба, что больше не могла летать по ночам на чудесный Розовый Остров, который всегда давал ей силы. Вы ведь помните, что Феи почти не употребляют человеческую пищу. В этом масса преимуществ, но… Всегда и во всём бывает какое-то крохотное – «Но», которое всё портит.

Итак, чем же питалась Фея? Ну, конечно, воздухом и водой. Но в эту зиму воздух невыносимо пах порохом и гарью, а снег, он был с привкусом крови. Терпкий вкус человеческой крови. От этого у Сол кружилась голова и постоянно тянуло в сон. Что до золотой пыли, то она облетела в тот день, когда началась война.

До конца лета Сол была в Москве совсем одна, без Ра… Он исчез внезапно и даже не попрощался. Так и раньше бывало… И Сол привыкла, что у волшебника появляются неотложные дела, но в этот раз ей стало очень страшно. В конце августа она проснулась ночью вся в поту.

– Ра!

Она села на кровати, встряхнула головой и, быстро одевшись, вышла из дома…

Уже через неделю она добралась до конечной точки своего путешествия.

Ленинград встретил её серым тяжёлым небом, словно зимой. Она поселилась в пустой квартире на первом этаже полуразрушенного дома и начала налаживать свой быт. В эту ночь она впервые смогла слетать на розовое облако, но не застала там Ра. Зато она полила виноград и проверила его спелость. Рановато ещё со сбором, нужно подождать недельку. Может, к тому времени и Ра вернётся.

Ровно через неделю, 8 сентября 1941 года, началась блокада Ленинграда. Внешне ничего не поменялось. Те же бомбёжки и нехватка продуктов, и всё же всё было не так… Как отражение в зеркале, не совсем реальное.

Фее не нужно было питание, но она не могла смотреть, как голодают другие, особенно дети. Она быстро смекнула, что кое-кто не прочь нажиться на чужой беде. И тогда она распаковала свою шкатулку, ту, которая была всегда при ней, на чёрный день.

По соседству, в разрушенном доме жила семья. Мама и двое малышей, Сонечка шести лет и Павлик четырёх. Их мама уходила на работу, а детей запирала в квартире. А они постоянно плакали от страха и от голода. И Сол ничего не оставалось, как проходить сквозь стену и играть с ними. Потом она продала свою первую слезу и купила детям сгущёнки и хлеба. Как же счастливы были малыши, почти так же, как Сол, видя улыбки на из измученных чумазых лицах.

Когда их мама возвращалась с пайком, Сол ускользала так же, как и приходила в квартиру, сквозь стену.

Конечно, дети рассказывали матери, что к ним приходила Фея и кормила их сгущёнкой, но та не принимала всерьёз слова малышей, списывая всё на одиночество и детскую фантазию.

Но однажды их мама не пришла. Совсем не пришла… Люди на улице говорили, что фашисты взорвали завод и многие рабочие погибли.

Когда она не пришла и на следующий день, Сол сломала дверь и привела детей в свою квартиру.

– Будете жить со мной, пока не придёт ваша мама.

Они радостно завизжали. Сол была веселее мамы, красивее и кормила их вкусненьким.

Этой ночью, она летала на Розовый Остров в последний раз. Попробовав виноград, она поморщилась и выплюнула ягоду. Этот урожай был непригоден ни для вина, ни для еды. Он пах гарью, порохом и имел такой горький вкус, что, наверное, даже полынь не смогла бы с ним сравниться.

Она посмотрела в погребе хоть что-нибудь из старых запасов, но он был совершенно пуст – ни одной бутылки.

Тут она вспомнила, что и в прошлом году виноград не уродился:

– Это вино было бы сейчас как нельзя кстати! Ах, как жаль!

Осень. Странная, с вязким туманом по утрам и бесцветными скукоженными листьями. Они осыпались мгновенно в одну из самых холодных ночей. Вода в водопроводе кончилась и приходилось ходить за ней на колонку. А там была огромная очередь. И Сол стала прибегать к хитростям. Её тело стояло за водой, держа ведро в руках, а душа находилась рядом с детьми, как вполне реальная Сол, и даже шутила с ними и пела колыбельную.

Итак, проблема с водой была решена, но беда состояла в том, что вместе с матерью пропали и карточки на хлеб. Без Сол дети были обречены на гибель. Сол ходила на завод, но ей сказали, что если она не родственница детей, то пусть приводит их в детский дом. Но мёртвых детей оттуда выносили чаще, чем приводили живых. И Сол не могла так поступить с малышами, они стали ей родными. И она оставила их себе…

Наступила зима. Больше не нужно было ходить за водой, она была повсюду… Конечно, снег быстро становился грязным и приобретал запах дыма, но Сол знала одну хитрость: она клала в таз со снегом пару серебряных монет, как-то подаренных ей старушкой Зимой, и вода становилась кристально чистой, и очень питательной. В сказках её бы назвали «живой водой», в миру – святой…

Появились другие проблемы: дрова для обогрева и продукты…

По вечерам, когда дети уже спали, Сол бегала по ночному Ленинграду в поисках чёрного рынка, который всё время менял место, чтобы его не засекла милиция. Она покупала хлеб и консервы, а также крупу и сахар сразу на несколько дней, чтобы как можно реже оставлять детей одних. Но с каждым днём она сокращала пайки ребятишкам, совсем на чуть-чуть, чтобы это не было заметно, так как брильянтовые слёзы таяли, как снег весной, а впереди была длинная зима…

Морозы крепчали, и по ночам Сол обнимала Сонечку и Павлика и согревала их своим телом, доводя его температуру до сорока трёх градусов. Но это не всё…

Имелась у Сол одна волшебная шаль – сотканная крошечными паучками. С виду она была прозрачной и неказистой, но Лето, которое тоже принимало участие в вязании, вложило между двумя слоями тонкого кружева всё своё тепло, так что замёрзнуть под ним можно было лишь в космосе…

Его Сол оставляла детям, когда уходила на добычу пропитания и воды.

Но дрова всё же были нужны, на чём-то надо было подогреть воду, чтобы варить суп или кашу, не кутать же кастрюлю в шаль.

Люди разбирали завалы, но не для того чтобы вытащить погибших или спасти раненых, нет, они искали столы и стулья, а также шкафы, комоды и разбитые двери, чтобы унести их домой и кинуть этот скудный дар судьбы в самодельную буржуйку. Однажды и Сол приобрела такую за три брильянтовых слезы и минуту гипноза.

Мужик, что продавал печку, корёжился и требовал хлебные карточки, которых у Сол и в помине не было. Тогда она взглянула ему в глаза и улыбнулась… и печка стала её.

Когда пошёл снег, немного потеплело. Город оброс бесформенными сугробами. Вместе с сугробами город наполнялся и трупами… Они лежали всюду. Их везли на санках и тащили на носилках. Люди падали без сил и тут же замерзали насмерть.

Сначала специальная похоронная служба забирала окаменевшие тела, небрежно кидая их в грузовик, но когда морозы окрепли, а хлебные пайки уменьшились, трупы оставались лежать нетронутыми, их лишь убирали с дороги, ближе к сугробам.

Однажды Сол увидела, как молодая женщина свалилась без чувств, неся на руках младенца – упала и умерла… Никто не подошёл к ней, кроме Сол. Никто не бросился спасать малыша.

В доме Сол было прибавление. Это была девочка неопределенного возраста. Ведь Сол не очень разбиралась в младенцах. Девочка ещё не говорила, всё больше мычала и плакала. Всем семейством при большинстве голосов было принято решение назвать девочку Надей, и маленькая Сонечка с величайшей радостью взяла над ней шефство.

Еды понадобилось ещё больше. Через неделю, когда Сол ходила на чёрный рынок, она наступила в сугроб, а он зашевелился и вцепился ей в ногу острыми зубами. Кусакой оказался мальчуган, достаточно большой, но совершенно одичавший. Он уже начал охотиться на крыс, и похоже – на людей тоже.

Мальчонку звали Ваней. Сол взяла его с собой, жалко было недоросля, но с этим найдёнышем ей ещё пришлось повозиться.

Однажды Сол ушла за водой, вылив последнюю чашку в кастрюлю на буржуйке. Но когда она вернулась через час, так как пришлось ходить к проруби, ведь весь снег в округе был истоптан и выкрашен бомбёжками в чёрный цвет так сильно, что даже волшебные монеты не помогли бы его очистить, она учуяла ещё с улицы странный сладкий запах, от которого защекотало в носу и заурчало в животе, несмотря на то, что Сол не нуждалась в еде.

Она бросилась в дом сломя голову. И влетев в комнату – увидела, как Ваня что-то помешивает в кастрюле, из которой и доносится этот аромат предстоящего ужина. Мальчик сиял, предвкушая праздник живота. Сол заглянула в кастрюля, и её затошнило. Она увидела человеческую руку с растопыренными пальцами. Она посмотрела на Ваню, а тот виновато потупил глаза…

– Кроме рук больше ничего не осталось. Мужики разрубили её ещё до меня. Хорошо хоть это перепало. Вон сколько мяса, с наваром. Видно, не совсем худосочная тётка была. Груди почти с нашу кастрюлю, их Митяй из соседнего дома забрал. Вот повезло мужику. Котлет накрутит. Ну, да ладно, а мы супа наедимся и детей накормим. Вовремя она померла у нашего подъезда. Рухнула как подкошенная и ещё замёрзнуть не успела, а то бы нам её пилить пришлось. Я уже пилил. Тяжеловато…

Тут Сол увидела, как на кипящий суп смотрят другие дети. Широко раскрыв глаза и облизывая губы. Они были словно под гипнозом. Нужно было что-то делать и срочно, иначе она и глазом не успеет моргнуть, как они начнут есть человечину.

А дальше… Необратимая реакция головного мозга. Он меняет ориентацию. Еда становится его основной заботой. Причём любой ценой!

Сол подбежала к кастрюле и, схватив нож, надрезала себе запястье… Кровь Феи, как кровь Единорога – даёт силы, избавляет от скверны и отгоняет бесов. Суп покрылся густой пеной. Сначала она покраснела и стала тёмно-бардовой, а затем пена спала, и суп исчез, а на дне осталось розовое желе. От человеческих костей не осталось и следа.

– Что ты наделана? Где наше мясо?

– Вам нельзя есть мясо людей!

– Почему?

– Потому что в тебя вселяются демоны. В твоё тело, в твой мозг, в твою душу…

Сол разложила желе по мискам и дала ребятам. Те с жадностью съели сладкое, пахнущее клубникой желе, или точнее, пудинг. Он таял на языке, и они причмокивали и облизывали губки. Сол наблюдала за Ванечкой. Когда пудинг коснулся его губ, его лицо перекосила гримаса, но когда он проглотил его, лицо расплылось в улыбке…

– Вкуснятина!

– А я что тебе говорила, – сказала Соня. – Сол – мастерица готовить!

С того дня Ванечка навсегда забыл, что когда-то ел человечину.

В попытке согреть квартиру, добыть еду и воду – прошёл следующий месяц. Зима как могла щадила маленькую квартирку на первом этаже полуразрушенного дома. Не подпускала к ней снежные бури и ураганы и согревала её сугробами. Она навалила их по самые окна, заклеенные пожелтевшей бумагой, чтобы не был виден свет от крошечного огарка свечи. Его Сол берегла как зеницу ока. Свеча была волшебная. Она никогда не догорала до конца и наполняла комнату ароматами лета и цветущих трав, что очень успокаивало детей и помогало им уснуть, несмотря на канонаду и взрывы.

И вот в одно прекрасное утро, когда измученный город ещё спал, в него пришла Весна. Сол была так рада своей лучшей подруге, что не разговаривала, а пела. Что очень забавляло малышей, и они радостно подпевали ей, а когда им это надоедало, стали слегка передразнивать её. Но Сол не обижалась… Она просто не замечала этого…

Сквозь колотый асфальт пробивалась трава. И крошечные одуванчики своими солнечными головками радовали детей. Началась пора салатов и луковых лепёшек. Немного выменянной на последние слёзы муки, зелёный дикий лук, соль – и получалась такая вкуснятина, пальчики оближешь.

Весна принесла в их дом не только витаминную пищу и радость птичьих песен по утрам, но и новых жильцов… Мальчика звали Сева, а пса – Дружок. Как они прожили зиму, Сол не знала. Могла только догадываться, отчего первым делом дала малышу и его четвероногому другу своего фирменного пудинга.

Сева написал своё имя на клочке бумаги и кличку своей собаки – тоже: он не мог произнести ни слова. И Сол не знала, когда он перестал говорить, и что его так напугало. Может, смерть родителей, а может он родился таким. Он разговаривал с детьми жестами, и они очень хорошо понимали его, а Сол, она просто читала его мысли. Они были прерывистыми, словно он заикался у себя в голове…

Всё лето Сол лечила его травами, кореньями и любовью, и к осени он начал говорить. Говорить так же, как и думать – заикаясь…

К началу следующей зимы Сева мог чётко сказать целое предложение, конечно, если его не перебивали. А к Новому году, благодаря Сол, он начал говорить нормально, ещё и шустрее, чем Ванюша и Соня с Павликом – вместе взятые.

С провиантом летом было гораздо легче, благодаря хлебу с крапивой, снытью, и одуванчиками. Людей в городе становилось всё меньше и меньше, дорога жизни через Ладожское озеро с весною перестала действовать. Сначала машины с провизией тонули в прорубях и в воронках от бомб, но чем теплее становилось, тем реже и реже приходила подмога.

Фашисты беспрестанно долбили по каравану машин, везущих жизнь умирающему городу, но когда Ладога растаяла и эта надежда иссякла, фашисты успокоились, и небо над озером посветлело…

Умерли многие… Старики, больные, дети… Зимой их кремировали в печах кирпичного завода, а весной начали хоронить в общих могилах на всех кладбищах города.

В детском доме при разрушенном заводе осталось двое малышей, остальные умерли. Сол забрала их к себе, даже не потребовав у комендантши, вполне упитанной и розовощёкой дамы, хлебные карточки на детей.

Сол долго выхаживала Марусю и Таню, и уже к зиме они весело играли с остальными ребятишками. Им было лет по шесть, не больше. Очень смышлёные девочки сразу взяли на себя обязанности по дому, чему Сол и Соня были несказанно рады.

Ещё одна зима… Но Сол была готова. Она запаслась дровами, и провизией, и бомбить стали реже, а к концу зимы канонада слышалась где-то далеко, далеко… Словно в другом мире…

К концу блокады Сол усыновила двадцать детей. Выходила, выкормила, отдавая все свои силы и знания. И, несмотря на тяготы войны, на смерть, что ходила за ней по пятам, но не смела прикоснуться, золотая пыль на её теле блестела, как лучи восходящего солнца.

Раз в месяц она давала детям вкуснейший клубничный пудинг. Они ели его с наслаждением и отмечали на старом календаре, когда вновь настанет тот день, пудлинговый день – день без войны, и они вновь поедят этой сказочной вкуснятины. Сол делала бы этот пудинг каждый день, но она боялась, что её крови будет слишком мало для этого измождённого тела, которое она почти не кормила.

Она с нетерпением ждала, когда же всё это закончится, небо вновь очистится от туч, и она увидит звёзды. Она так давно не видела звёзды… Но они видели её, и как могли помогали, осыпая её плечи звёздной пылью. Ведь именно она давала ей силы помогать другим выжить! Да, Сол ждала… И этот день настал!

27 января 1944 года – День Полного Снятия Блокады Ленинграда. 872 дня в Аду… Сол не стала уезжать из города. Она осталась с ним до самой Победы. Но потом, ей пришлось уехать в Москву вместе с детьми, и уже там готовить документы на их усыновление.

– Ах, если бы Ра знал, как много у нас детей! Наверное, он был бы рад…

А Ра… Да, он был рад! Рад, что эта война закончилась! Он сидел на Розовом облаке и, как побитая собака, зализывал раны. Всё время от первого выстрела до последнего Ра выполнял то, что велела ему его совесть. Возможно, вы сочтёте его работу грязной и недостойной настоящего волшебника. Но я скажу вам, что вы не правы! Лишь настоящий волшебник и человек с большой буквы согласится на то, что делал Ра.

Он добивал раненых на поле боя… Но только после того, как понимал, что шансов у них нет, что они мучаются от нестерпимой боли и что предсмертные судороги пронизывают их тела, не давая шансов на спасение. Он закрывал им глаза лишь после того как Смерть, стоявшая у него за спиной, ласково принимала несчастную и испуганную душу солдата. Ра видел, с какой благодарностью многие, понявшие и постигшие суть, смотрели на него. И он продолжал убивать! Убивать ради жизни после жизни.