Рай милостью Божией. Изгнание

— Роман уехал… с Саймоном Батлером. Хотят разведать, что там творится. — Голос ее был спокойным, почти равнодушным, а глаза странно блестели, словно она долго плакала накануне.

— Роман будет осторожен как всегда! — успокоила ее Китти.

Сара промолчала.

— Не хочешь остаться у меня на ночь?

С кривой улыбкой Сара указала на маленький пеньковый мешочек, который она оставила возле двери.

— Я уже принесла свою ночную рубашку.

Они быстро приготовились ко сну, и Сара легла первой.

— Что-то не нравится мне этот Саймон Батлер… — сказала она. — Есть в нем что-то такое… — она поискала подходящее слово, — …дикое.

Китти, задув масляную лампу, улеглась рядом.

— Говорят, он отличный скаут, — возразила она. — И он нам сейчас очень пригодится.

Руки и плечи ее страшно разболелись от тяжелого ружья, которое Китти не выпускала несколько часов подряд; растертые грубой шерстью ноги нестерпимо ныли. Выбрав положение поудобнее, она лежала, наблюдая за пляской на полу теней от пламени. Да, Сара права, думала она, в этом Батлере и в самом деле есть что-то дикое… Он такой большой, такой непредсказуемый, а тяга к насилию, казалось, так и выхлестывает из него… Ей хотелось знать, понимала ли Сара, что в этом и Каллен, и Роман не очень-то отличались от Батлера: именно эта черта их натур помогала им преуспеть во всех начинаниях.

— Снаружи, должно быть, темно хоть глаз выколи, — тихо проговорила Сара. — Не знаю даже, смогу ли заснуть.

— Заснешь! — заверила ее Китти. — Нам нужно отдохнуть. Подумай о ребенке.

Измученные за день, они все же заснули и проспали до самого рассвета.

Роман с Батлером к тому времени уже вернулись в форт. Чуть не падая от усталости, но довольно улыбаясь, они сообщили Дэниэлу, что их военная хитрость удалась: индейцы ушли.

Десять дней спустя Дэниэл получил письмо от своего брата Сквайра, который сообщил ему, что несколько недель назад, до того, как он с семьей переехал в Хэрродтаун, его ранил в стычке индеец шоуни всего в нескольких метрах от ворот форта: скользящий удар томагавком пришелся по щеке. «Думаю, что теперь на этом месте останется глубокий шрам, — писал он Дэниэлу, — но мне все же удалось далеко отогнать этого дикаря».

Гонец доставил еще одну новость: оказывается, форт Хэррод подвергся нападению индейцев, но его отстояли. Поселенцам сыграла на руку необычайно холодная для этого времени погода: задул такой жуткий ветер, что Черная Акула, не выдержав, собрал всех своих воинов и отправился с ними на север — домой.

16

Весна 1777 года

Опустившись на колени, Китти разглядывала густой пучок зелени возле крыльца хижины. Солнце пригревало ей спину. Несмотря на грязную топь во дворе и нечистоты, скопившиеся из-за долгого пребывания животных внутри форта, было очень приятно снова видеть свежую зелень. Когда ярко светило солнце, все вокруг уже не казалось таким мрачным, и лишь мысль о Каллене причиняла ей постоянную боль. Он приехал к ней на пару дней и тут же уехал снова. У них не было времени даже поговорить, не то что… прикоснуться друг к другу.

Хоть Черная Акула и отступил со своими воинами на север, небольшие летучие шайки индейцев превратили жизнь скучившихся в форте поселенцев в нескончаемый кошмар. Выходить на охоту теперь стало очень опасно: никто не мог надолго высунуться за ворота без риска для собственной жизни. На территории, которая казалась прежде вполне достаточным для жизни пространством, сейчас было полно снующих взад-вперед людей, лошадей, собак… не считая коров, которых при первом признаке опасности со стороны индейцев загоняли внутрь.

Как скучала Китти по своему дому возле Выдряного ручья! Посаженные матерью цветы теперь наверняка вытянулись у крыльца… Яблоневые деревца покрылись почками… Когда-нибудь индейцы наконец оставят их в покое, это несомненно, убеждала она себя, и тогда она уговорит Каллена отвезти ее туда… А сейчас ей придется довольствоваться маленькой клумбой возле своего крыльца: Элизабет дала ей семена петушиных гребешков, и она посадит их, как только немного просохнет земля.

— Китти…

Обернувшись, она увидела Элви Портер: та пробиралась к ней по покрытой жирной грязью тропинке, выискивая места посуше и понадежнее. Китти поднялась с колен, улыбаясь этой невысокой круглолицей женщине, над которой, казалось, никакие передряги не были властны.

— Добрый день, Элви! — поздоровалась она, отряхивая юбку. — Я здесь подумываю о небольшой цветочной клумбе.

Элви понимающе кивнула.

— У меня отложены кое-какие семена: ноготки и змееголовник. Приходи, когда выдастся свободная минутка, я дам их тебе.

— Спасибо, обязательно! Может, зайдешь в хижину?

— Только не сегодня! У меня куча дел по дому. Льюрен плохо себя чувствует. Ни один из детей не прожил зимой ни дня без болезни, а сейчас весна, и она вот опять слегла с простудой… Я хотела зайти к старой Хоукинс, спросить, не может ли она приготовить ей какое-нибудь зелье.

Элви повернула назад, а Китти вошла в хижину, оставив дверь широко распахнутой, чтобы внутрь проникло побольше солнца и тепла.