Рай милостью Божией. Изгнание

— Да, конечно… — наконец проговорил он. — Однако мы пришли сюда, сестра, не для того, чтобы ссориться с тобой. Нам хотелось бы заделать все трещины, возникшие в наших отношениях, и продемонстрировать свою добрую волю. Мы решили взять свою долю земельного участка — отторгнуть площадь, которая отходит выступом от основной его части к северо-западу. На нем, правда, растет лес с твердой древесиной, и мне придется попотеть, чтобы все там расчистить… Ты получаешь, таким образом, все остальное: вдоль берега ручья — с одной стороны и вдоль границы с участком Романа — с другой. К тому же хижину, подвал и сарай… Если они еще сохранились, они твои.

Китти не ожидала такой щедрости от Бена, и это тронуло ее до глубины души.

— Очень приятно слышать такое от тебя, Бен… Спасибо. Хижина пока стоит… Каллен был там несколько недель назад. Индейцы не причинили ей вреда.

Слабая улыбка чуть раздвинула губы Фэй.

— Ну, тогда… все улажено, — сказал Бен, кивнув головой и тоже улыбнувшись жесткими губами.

Вскоре они ушли, а Китти, усевшись возле раскрытого окна с шитьем, с удовольствием вдыхала теплый полуденный ветерок и думала о том, как сейчас возле хижины чувствуют себя яблоневые саженцы. На следующий год они уже должны принести первые плоды. А на маленьком огороде мамы для полезных растений взойдут пряный иссоп, люфа для мочалок и лаванда… Может, уже к весне безопасно будет выезжать из форта, и они с Калленом переедут жить на Выдряной ручей…

Наступила осень, и от первых заморозков сразу же пожухли листья. Поселенцам в Бунсборо стало ясно, что того урожая, который им удалось спасти или вырастить после осады у стен форта, хватит для поддержания только довольно скудной диеты зимой: удалось собрать немного картошки, турнепса и сотни две тыкв. Маиса у них оказалось так мало, что задолго до наступления весны маисовые лепешки и пирожки наверняка станут лакомствами, а не повседневной едой, как сейчас. Нужно было еще оставить этого драгоценного зерна для скота на время самой лютой зимы… Но у них будут молоко и масло, — на этом сходились все женщины. Вот только не останется муки для выпечки хлеба…

Полиция из Северной Каролины уже отправилась на восток, и снова приходилось принимать самые строгие меры безопасности при выходе за стены форта. Но в лесах до сих пор царило изобилие всего, пригодного в пищу, и женщины Бунсборо, не обращая внимания на опасность, были полны решимости всем этим воспользоваться. Всякий раз, когда они отваживались с корзинами, деревянными ведрами я большими тыквенными бутылями выйти из форта, их непременно сопровождало около дюжины вооруженных стрелков. Иногда за ними увязывались и мальчишки постарше — не только помочь собрать лесные дары, но и просто с часок побыть на свободе за частоколом.

Хурма и дикий виноград уже созрели, тронутые первым морозцем, в лесу было полно орешника и плодоносящих деревьев пекан. К тому же установилась прекрасная погода, и теплые солнечные деньки в эту позднюю осень давали индейцам отличную возможность нанести по форту последний перед наступлением зимы удар.

Несмотря на грозящую опасность, Китти всегда с нетерпением ждала каждой вылазки в лес. Всякий раз, проходя через ворота, она чувствовала, как ее охватывает неудержимый восторг. Она шла по низине, с удовольствием вдыхая душистый запах мяты, но нельзя было отрываться от группы и бежать к густому лесу на берегу реки. Вероятно, так же скованно чувствовали себя несчастные коровы, которых постоянно запирали за оградой форта, — поморщившись, подумала она.

Впереди бежал Дэниэл-Морган, погружая ноги в сухую листву. Китти гораздо медленнее шла за ним, все еще размышляя над тем, как смешно выглядит Элви Портер на восьмом месяце беременности, сидевшая под старым орехом. Она улыбнулась. «Неужели и у меня будет такое же большое брюхо», — подумала она, дотрагиваясь рукой до своего еще твердого ровного живота.

Но Китти ни в чем еще не была уверена… Каллена не было две недели, а перед отъездом она ему ничего не сказала — не хотела разочаровывать его в случае, если месячные просто задерживались.

Она вскинула голову, чувствуя тепло солнечных лучей, проникающих через последние листья на ветках. Дэниэл-Морган, неистово размахивая руками, звал ее к себе, и она, ускорив шаг, вскоре присоединилась к нему под раскидистыми ветвями большого орехового дерева. Она что-то мурлыкала себе под нос, занимаясь своим делом и все время думая о возможном ребенке: он появится в очень хорошее время — либо поздней весной, либо в начале лета. Рожденные в теплую погоду младенцы всегда чувствуют себя лучше…

Вдруг она услышала, как за спиной треснула ветка, и в то же мгновение чьи-то сильные руки обняли ее за плечи. Она испуганно вскрикнула, но кто-то звонко чмокнул ее в ухо. Резко обернувшись, она увидела лицо ослепительно улыбавшегося Каллена, — вероятно, страшно довольного своей выходкой.

— Каллен, как тебе не стыдно! — упрекнула она его. — Ты до смерти напугал меня! Что это тебя…

Он глубоким поцелуем прервал ее ворчание.