Рай милостью Божией. Обретение

— Я оставила зелень на кухне. Госпожи Эстер там не было, — сказала она.

— Она пошла на реку — посмотреть, принесла ли ее старая гусыня потомство.

Поблагодарив девочку за зелень, она вдруг услышала, как возле реки залаял Мишка, и до нее донеслось слабое ржание лошади со стороны амбара.

— Кажется, возвращаются папа с Эрлом и Джеймсом, — вздохнула Селия. — Они ездили сегодня утром к старому дому — расчищают там еще одно поле под маис.

Китти кивнула и снова вернулась к своему занятию. Вдруг она вскинула голову, прищурилась: ей послышался голос Романа.

— Китти!.. — снова донеслось до нее, теперь уже громче и яснее.

Вскрикнув, она вскочила на ноги и отбросила в сторону корзину. Ноги ее задрожали.

— Ах, Селия… — прошептала она, бросая быстрый взгляд на девочек, — присмотри за ними, прошу тебя! Я сейчас.

— Куда все подевались? — снова раздался голос Романа.

Китти, подобрав юбки, стремглав побежала к дому, прямо к нему. Он стоял в своих старых грязных бриджах из оленьей кожи, словно никуда и не уезжал, не встречался в Филадельфии и Нью-Йорке с самыми влиятельными людьми — руководителями нового молодого союза штатов.

— Роман! Роман! — Она весело смеялась, когда он приподнял ее и закружил, осыпая поцелуями. Он целовал ее снова и снова… и сердце ее так сильно стучало, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди от счастья.

— Китти… Китти… — только и повторял он, — ты даже себе представить не можешь, любовь моя…

Китти не в силах была оторвать взгляд от его бронзового лица, от белоснежных зубов.

— Могу, могу… — шептала она. — Боже мой, как же я по тебе скучала…

Он поставил ее на ноги и, обнимая, не сводил с нее глаз.

— Ты похудела, — встревожился он.

— В самом деле?

— По-моему. — Он засмеялся, и в глазах его вспыхнули озорные искорки: — Кроме них… — Он ткнул пальцем в ее полные, налитые молоком груди. — У тебя, правда, они всегда были большими для такой крохи, как ты.

Китти улыбалась, пытаясь предугадать, что он скажет, когда узнает, почему они у нее так округлились.

— Ты получила мое письмо, в котором я сообщал о своем приезде? — спросил он.

— Нет, Я не получила от тебя ни одной весточки за два… почти три месяца! Я вся извелась, Роман!

Он лукаво улыбнулся.

— Прискорбно, любовь моя. Может, оно теперь лежит, размокшее, на дне Огайо… а может, еще и придет — через неделю… или через месяц, — добавил он, улыбаясь во всю ширь.

Озираясь, он посмотрел на реку, на густой лес возле нее.

— А где же мальчики? Я никого не видел по дороге.

— Они пошли на ручей удить рыбу: там неглубоко и безопасно для маленького Трейса, — сказала она. — А Том со своими сыновьями сейчас на нашем старом пепелище… — она осеклась. — Ты знаешь, мне нужно о многом рассказать тебе…

— Мне тоже. Пошли в дом.

Он обнял ее за талию и сделал шаг к хижине, но Китти, услышав, как заплакала одна из девочек, замерла… Плач становился все сильнее, и она знала, что сейчас он перейдет в громкое вытье: подошло время кормления.

Роман, склонив голову набок, вопросительно глядел на нее.

— По-моему, я слышу плач ребенка.

Китти кивнула. Они завернули за угол дома и увидели Селию с двумя близнецами в тени вязов.

— Сразу двое? — прошептал он, удивленно улыбаясь. — Кажется, на сей раз Полли перестаралась. Почему ты не написала мне об этом ни слова?

Прижав ее к себе покрепче, он громко поздоровался с Селией. Ему всегда нравились младенцы, и он, присев на корточки, старался получше их разглядеть. Китти с волнением наблюдала за ним: нужно все рассказать ему, но не при Селии.

Саманта с покрасневшим личиком сучила ножками и тихонько выла — она всегда требовала, чтобы ее накормили первую. Роман поглаживал ее рукой.

— Ну тише, тише… — уговаривал он ее, расцветая улыбкой.

Девочка заикала, но плакать перестала. Мэри просто дергала кулачками и складывала похожие на розанчик губки, с серьезным видом разглядывая их обоих.

— Что это… — сказал он, и у Китти оборвалось сердце — так резко муж изменился в лице: оно сначала нахмурилось, а затем просветлело немым удивлением, когда Роман внимательно рассмотрел их ярко-рыжие волосики… потом похожие на сердечко личики… потом темно-голубые глаза, уже приобретающие сиреневый оттенок…

— Боже мой… — пробормотал Роман.

Повернувшись, он посмотрел на Китти, и в его взоре она прочла непоколебимую уверенность.

Селия скосила глаза на Романа и Китти и опустила голову.

— Я п-пойду… — заикаясь, выговорила она и, не дожидаясь ответа Китти, побежала прочь.

Роман снова повернулся к младенцам.

— Клянусь кровью Христа… это наши дети… — пробормотал он голосом потрясенного до основания человека. — Вот это сюрприз!

Китти кивнула, и он громко расхохотался:

— Да ты посмотри на них! Как же я не догадался с первого взгляда? Почему ты молчала об этом?! — Он с укоризной качал головой. — Ладно. Все объяснишь потом, а сейчас я хочу подержать на руках своих…

— Дочерей, — мягко сказала Китти.

— Дочерей, — повторил он, и что-то в его глубоком рокочущем баритоне ее успокоило.

— Сейчас ты держишь на руках Саманту, — объяснила Китти. — У мамы есть сестра, которую так зовут. А вот Мэри. — Она подняла с матраса второго близнеца.