Рай под колпаком

«Приходит к попу мужик и жалуется, что не верит в чудо.

— Как же так, — удивляется батюшка, — и в слезы Богоматери, выступающие на иконе, не веришь?

— Химия это, батюшка…

— Хорошо, — говорит батюшка, — приведу тебе пример из нашей повседневной жизни. Неделю назад звонарь Парамон напился, залез на колокольню и сорвался оттуда. Упал, и мало того, что жив остался, ни переломов, ни ушибов, ни царапинки на теле. Что это, как не чудо?

— Случайность, батюшка.

— Пусть так. Но на следующий день он опять напился, взобрался на колокольню и упал с нее. И опять жив-здоров. Что это?

— Совпадение, батюшка.

— Хорошо, — серчает поп. — Однако намедни звонарь снова напился, взобрался на колокольню и снова сорвался. И опять целехонек. Что это, по-твоему, как не чудо?!

— Это уже тренировка…»

Мы посмеялись, а затем Валентин Сергеевич сделал вывод:

— Заметьте, Артем, тренировка, а не закономерность. Так и с вашими удачливыми игроками в рулетку. Крупье настолько привык к своей работе, что автоматически запускает рулетку с одной и той же скоростью и бросает шарик с выверенным до миллисекунд интервалом после запуска рулетки. И вот здесь начинает работать мозг игрока. Работать с такой скоростью и настолько эффективно, что не снилось и самым суперсовременным компьютерам. Имея в задаче две постоянные величины: скорость вращения рулетки, момент вброса шарика — и одну исходную: положение, с которого начинает вращаться рулетка, — мозг в подсознании мгновенно просчитывает траекторию шарика вплоть до мельчайших подскоков и выдает результат, который игрок принимает за озарение. Кстати, более трех раз подряд игроки обычно не выигрывают, поскольку крупье после третьего выигрыша начинает нервничать и сбивается с ритма, к тому же владельцы казино знают об этой особенности мозга и часто после третьего выигрыша подряд одним и тем же игроком заменяют крупье.

Возможно, в этом случае Валентин Сергеевич был прав. Но как, скажите на милость, можно объяснить мое умение открывать кодовые замки, когда пальцы сами собой набирают нужную комбинацию, а я раньше никогда этого замка не видел? Чувствуют пальцы «заезженный» путь, а зрение подсознательно улавливает мельчайшие пылинки, царапинки и тому подобные детали, характеризующие наиболее частое положение цифр. Хорошо, пусть так, но как тогда объяснить то, что, вставляя кредитную карточку в банкомат, пальцы набирают неизвестный мне номер счета другого клиента и банкомат послушно снимает с этого счета деньги? Каким таким образом я получаю доступ к чужому счету?

Конечно, этих вопросов я Валентину Сергеевичу не задавал. С чего бы это вдруг? Свою тайну я вряд ли кому-то открою даже в глубокой старости на смертном одре. Если доживу, поскольку о моих способностях кое-кому стало известно.

Во время всего разговора меня не покидало подспудное чувство тревоги — после вчерашних событий следовало ожидать продолжения, но ничего подобного не происходило. Никто не звонил по мобильному телефону, не стучал в дверь. Я было начал подозревать писателя в принадлежности к таинственной «конторе», заинтересовавшейся мной, но затем отбросил это предположение. Чересчур откровенен был Валентин Сергеевич, к тому же до мозга костей материалистичен, и, пожалуй, эта странность, несовместимая с его родом деятельности, своей парадоксальностью убеждала меня, что ко вчерашним событиям он не имеет никакого отношения. Разве что косвенно, учитывая его присутствие при происшествии у пивного ларька.

Так мы и сидели до позднего вечера — я задавал вопросы и слушал, а писатель говорил. Говорил много, образно, по всему видно, соскучился по разговору на любимые темы. Кот, съев цыпленка, разлегся у тарелки на паласе и, вытянувшись в струнку, спал на боку с приоткрытой пастью, демонстрируя нам не только большие «саблезубые» клыки, но и все зубы. И нисколько его не волновало, что в комнате накурено. Сэр Лис тихонько сидел в углу, изредка тяжело вздыхал и, по-моему, скучал. А что ему еще было делать? Пес в возрасте — резвости особой я за ним не замечал.