Рай под колпаком

Я свернул, и мы медленно покатили по едва приметной колее, заросшей мелкой травой. Ветки садовых деревьев с противным скрипом заелозили по. дверцам. Садовые участки были маленькими, поэтому разнокалиберные домики стояли друг от друга не далее чем в пятнадцати метрах. Вид у домиков был жалкий — понятное дело, здесь обустраивалась отнюдь не современная элита общества, а люди среднего и ниже достатка, для которых клочок земли служил средством к существованию. Но, странное дело, кроме рабочих на въезде в поселок, никого на участках не было. И это в разгар весны, когда самое время вкалывать на своих сотках.

Чем выше мы поднимались на косогор, тем ближе и грознее вырастала перед нами стена купола с клубящимся внутри розовым туманом. С косогора хорошо просматривалось, как стена, изгибаясь, пересекает Лузьму и уходит за горизонт идеально вычерченной дугой. Я посмотрел на реку и чуть не потерял управление машиной. Вода у стены пенилась розовым молоком, и течение реки из-за стены ничуть не замедлилось. Все-таки прав был Валентин Сергеевич — поверхность купола обладала избирательной проницаемостью.

— Стоп! — крикнул Бескровный, и я изо всей силы нажал на тормоз. До стены оставалось метра два. — О чем вы думаете, мы чуть не врезались!.. — начал он, но, посмотрев мне в лицо, осекся. — Запомните, Артем, — он ободряюще потрепал меня по плечу, — рассеянность и склероз — это прерогатива моего возраста. Вам еще рановато…

Он выбрался из машины, потянулся, разминая спину.

— Вот мы и дома.

Участок у писателя был донельзя запущенный, заросший сорняками, за зиму превратившимися в сухостой, но старые деревья еще жили и готовились цвести. В углу участка, чуть ли не упираясь в стену розового купола, стоял небольшой обшарпанный домик, сложенный из шлакоблоков, рядом с ним, за яблоней, находилась беседка с широким деревянным столом.

— Выходите, відходите, — предложил Валентин Сергеевич. — Извините за беспорядок — года два как сюда не заглядывал. Но, чем богаты…

Я выбрался из машины, с тоской огляделся по сторонам. Циклопическая стена, нависающая над участком, угнетающе действовала на сознание, несмотря на «веселый» розовый цвет. Жить в такой обстановке не хотелось еще более, чем в городе.

— Послушайте, Валентин Сергеевич, — сказал я, — давайте уедем отсюда.

Бескровный посмотрел на меня, затем огляделся по сторонам и надолго задержал взгляд на розовой стене, проходившей по меже как раз за его участком.

— Вниманию заинтересованных лиц: городская прокуратура наложенным платежом распространяет подписку о невыезде… — проговорил он в никуда, затем повернулся ко мне. — Я вас понимаю, — вздохнул он, — но я уже никуда отсюда не преду. А вы — как хотите.

Он достал из машины сумку, вынул из нее запеленатого в плед кота, освободил его и поставил на землю. От гордости и достоинства саблезубого Пацана ничего не осталось — растерял по дороге. Очутившись на земле, он вжался в нее и дрожал, испуганно озираясь, прижав уши и распушив шерсть. Узкие зрачки расширились, зеленые глаза превратились в черные бессмысленные пуговицы, торчащих из пасти клыков стало почти не видно.

Тем временем Бескровный открыл ключом двери домика и принялся снимать с окон ставни, прикрученные изнутри болтами к рамам.

Я еще раз с тоской огляделся по сторонам. Прав был писатель — бежать из-под купола некуда. Нигде душа не обретет покой… Я тяжело вздохнул, открыл багажник и, достав пакеты с провизией, понес их в беседку.

Глава 15

Внутри домик делился на две крохотные комнатки: первая, где с трудом разместились большой двухтумбовый стол, электропечь на металлической подставке и два стула, служила прихожей и кухней одновременно, вторая была спальней с двумя панцирными кроватями и печкой-буржуйкой. Штукатурка на стенах и потолках потрескалась, по углам висела паутина, и все предметы в домике покрывал толстый слой пыли.

— Посидите в беседке, пока я здесь уберу, — принялся выпроваживать меня из домика Валентин Сергеевич. Он нагнулся и достал из-под кровати веник.

— Чего уже там, — махнул я рукой. — Ведро есть?

— Посмотрите под столом.

— А где воды набрать можно? К реке надо спускаться?

— Только не к реке! Обрыв там такой — шею свернете. Колодец почти по центру участка, за вишней.

Провозились мы часа три, наводя порядок в домике, развешивая на перилах беседки и кустах отсыревшее за зиму белье с кроватей, перемывая посуду. Затем Валентин Сергеевич наладил насос и закачал воду в бак душевой кабинки, стоявшей за домиком. Принимать душ из ледяной колодезной воды мы не отважились и умылись из рукомойника.

— Жить можно, — сказал Бескровный, вытираясь полотенцем. — Будет холодно ночью, печурку растопим. Дрова есть. — Он кивнул на поленницу, сложенную у душевой кабинки и прикрытую посеревшей за зиму полиэтиленовой пленкой. — А сейчас, как положено, обмоем новоселье. Идемте в беседку.

Я скептически покосился на писателя. Похоже, выпить он был не дурак и потреблял часто.

— Что-то мне на нашем новоселье невесело… — вздохнул я и кивнул в сторону нависающей над нами стены купола.