Рай: правила выживания

Оказалось, есть. Полевой. И я бы отправилась ругаться к Кейсту, а потом срывать пломбы с опечатанного багажа, если бы не додумалась спросить – чей?

– Простите, а зачем ксеноботанику анализатор вредных примесей? – уточню на всякий случай, вдруг, и правда для работы?

– Понятия не имею, – отмахнулся Двинятин. – Оборудование каждый студент выбирал сам.

Чудно. Впрочем, он, конечно, даст с десяток разных обоснований наличия в грузе экспедиции анализатора. Я и сама могу придумать, если напрягусь. Например, для выявления опасной для человека флоры Рая.

– На Мьенге нет опасной для человека флоры, – возмутился Двинятин.

– Илья Петрович, нам с вами надо поговорить в месте, защищенном от прослушки.

Я с тоской вспомнила свою любимую глушилку – самодельную, которую ни разу не удалось засечь даже аппаратам родного Управления… Здесь… все фиксировал бортовой ИИ. Значит, придется опять идти к Кейсту.

– Случилось что-то еще? – обреченно спросил Двинятин.

Я неопределенно пожала плечами. На мой взгляд, все случилось еще… лет шесть, может, семь назад. Впрочем, знать об этом точно могла только Маша, а я – лишь предполагать по ряду косвенных признаков.

И тут пришел вызов от мужа – техник нашел несколько(!) точек слива из системы!

– Подключались очень грамотно, под протоколом резервирования файлов, – сказал он.

Талантливый человек талантлив во всем. А таланты нашего супергения я не признать не могла. Даже сейчас у меня не было ни одного фактического доказательства, и, будь мы на Земле, я бы и предъявить ему ничего не смогла. Путь был один: взять с поличным. А для этого…

Кейст не пожелал участвовать в разговоре, разбирайтесь, мол, со своими студентами сами. Впрочем, от него мне нужно только помещение, и он нам его предоставил, под своим паролем удалив со схемы бортового ИИ. Правда, когда узнал про причину – слив из его собственной системы – досталось всей команде. Как он орал… Я чуть не заслушалась.

– Мария, я жду, – сказал Двинятин, едва дверь за нами захлопнулась.

– Ситуация такова: я знаю, кто, но не знаю – как. У вас, Илья Петрович, два варианта – не вмешиваться или помочь. Третий, как я понимаю, мы не рассматриваем?

Соображал он быстро.

– Чтобы экспедиция прошла успешно, я готов на все.

– Мне глубоко безразлична ваша экспедиция, но… Цели примерно те же.

– Вы… работаете под прикрытием? – все же решился спросить он.

– Комментировать отказываюсь, – машинально ответила я.

Ей-ё! Кейст прав, надо следить за языком, так его и разэдак!

– То-то же мне сразу показалось, что вы немного отличаетесь от той Машеньки, которую мы знали на Земле…

– Вернемся к делу. Донос на Максимову, нападение на меня, угрозы Сетмауэру – звенья одной цепи.

– Что с Сетмауэром? – тут же переспросил он.

– Пока ничего. Когда я вернулась в каюту после нашей общей беседы с каперангом, в дневнике Аркадия обнаружила запись «Не успокоишься, Сетмауэр – следующий».

– Я вынужден признать, что ничего не понимаю.

– Сейчас поймете. Дело в том, что Сетмауэр, Серов, Логинов, Климов, Милешин, Комаровски, Максимова, Тулайкова и… я – бывшие одноклассники.

– И что же?

– Как вы знаете, лидером группы является Максимова. Сейчас вам придется потерпеть ряд лирических отступлений, но без них картина выйдет смазанной. Татьяна была лидером еще в школе, там ее авторитет был неоспорим.

– Честно говоря, не удивлен. Очень трудолюбивая и дисциплинированная девушка.

– Да. Но слишком авторитарная. Например, Логинов, Сетмауэр и Комаровски увлечены музыкой, а она против.

– В свободное время студенты вольны заниматься всем, чем хотят. Странно, что Татьяна…

– В итоге в Академии бывшие одноклассники разделились на две партии. Одна осталась верна своему лидеру, вторая – Логинов, Комаровски и Сетмауэр – вышла из повиновения. Внешне все выглядит мирно, но внутри бушуют страсти. Например, Тулайкова – лучшая подруга Максимовой – встречается с Комаровски, а Климов… Вроде бы влюблен в Татьяну, но, на мой взгляд, она подавляет и его.

– Это многое объясняет, – задумчиво проговорил Двинятин. – И даже то, что он пришел ко мне с рассказом про дневники.

А вот этого я не знала… Думала, что наш ксеноботаник сам доносом не побрезговал…

– Не думаю, что он сделал это по своей воле. Так же, как и Серов.

– Мария, вам, похоже, привычно разоблачать всемирные заговоры, – в своей насмешливо-саркастичной манере возразил Двинятин. – Но здесь вы явно сгущаете краски.

– Видите ли, ему слишком долго все сходило с рук. Плюс – вы уж простите – полное отсутствие дисциплины среди вашей команды гениев. Ну, и не могу не признать – следы он заметает виртуозно. У меня нет доказательств.

– Да кому – ему?! – экспрессивно воскликнул начальник экспедиции.

– Владису Комаровски, – ответила я. – В этой экспедиции он решил окончательно убрать с дороги Максимову. Ну, а поскольку вмешалась я – то и меня чужими руками.

Двинятин поверил мне сразу. Очевидно, он, общавшийся с аграрными академиками много дольше, чем я, тоже замечал что-то нетипичное для нормального коллектива.

– Это крах, – сказал он. – Комаровски – наш лучший ксеноботаник, что мы будем делать без него на Мьенге?