Рай со свистом пуль

В прилично декорированной каюте царило беспросветное уныние. Щуплый молодой человек с трагической миной на лице пытался добраться до вмурованного в стену бара, но его швыряло по «траверсу», и он никак не мог пройти нужное расстояние. Морщинистому седовласому господину повезло больше, он уже откупорил увесистый штоф «Jack Daniels» и жадно пил, закатывая глаза. Стекло стучало по зубам, золотистая жидкость стекала с подбородка. В углу кровати, придвинутой (и, слава богу, прикрученной) к стене, жались двое благообразных господ – основательно в годах, похоже, связанных узами брака, – маленькую миловидную женщину с огромными кричащими глазами обнимал обрюзгший мужчина с двойным подбородком и элегантной стрижкой с проблесками седины. Свободной рукой он прижимал к переносице золоченую оправу очков, которые постоянно падали. В глазах, опутанных морщинами, поблескивал тоскливый огонек.

– Адамчик, что там? – жалобно протянула женщина.

– Все в порядке, Людмила Борисовна, – кривя душой, пробормотал Адам Станиславович. – Капитан уверен, что этот шторм – не последний в его жизни, он скоро кончится…

– Господи, не зря я молилась…

– Да черта с два он кончится, – пробормотала взлохмаченная брюнетка, как-то странно поглядывая на вошедшего. Так поглядывают на человека, с которым спишь, но это уже не радует. – Все еще только начинается, дорогие родные и близкие… Что, папуля и мамуля, – злобно выхаркнула брюнетка, – не ожидали, что все так плохо кончится? Сколько опасностей в жизни – и все мимо. А тут – откуда не ждали – бац!

– Ева, прекрати! – раздраженно выкрикнул благообразный очкастый господин. – Не уважаешь отца, так уважай хотя бы мать! Могла бы быть и повежливее – сколько мы с матерью для тебя сделали… Адам, нечего мотаться по судну! – прикрикнул господин на вошедшего. – Не хватало еще, чтобы тебя куда-нибудь смыло! Сядь и никуда не выходи!

– Как скажете, Александр Наумович, – пожал плечами Адам Станиславович, пристраиваясь неподалеку от обливающегося потом толстячка – тот сидел на пятой точке, вжавшись в угол, и каждый раз, когда его отрывало от пола, он вцеплялся обеими руками в боковину дивана и шептал слова молитвы.

– Народ, все будет нормально! – преувеличенно бодро возвестил господин с двойным подбородком – глава семейства и, без сомнения, самый важный пассажир на яхте. – Перестаньте трястись, это всего лишь небольшая качка! Мы доверили свои жизни опытному морскому волку, у Джанджина колоссальный опыт!

– Не хотелось бы снова вмешиваться, папуль, – ехидно заметила брюнетка, – но у Джанджина колоссальный опыт по части потребления горячительных напитков – боюсь, это увлечение не всегда способствует принятию правильных решений в критических си…

Судно неудержимо повело, и все «незакрепленные» покатились по наклонной! Морщинистый господин у раскрытого бара выронил бутылку, повалился на «блуждающее» кресло, закричал от боли в ушибленной ноге. Из бара вываливались сосуды с интересными этикетками – один разбился вдребезги, другие куда-то запрыгали.

– Водка разбегается, достукались, – прокомментировала Ева. – Герман Германович, Айболит вы наш, как же вы так не убереглись?

Щуплый молодой человек, уже практически добравшийся до бара, завертелся на месте, хватаясь за воздух, повалился на красивый резной стул, который треснул под ним и развалился.

– Расстройство стула, Ленчик? – нервно захохотала бледная блондинка – она сидела под прикрученным к полу письменным столом и, похоже, не ощущала особенных неудобств. – Слушай, прекращал бы ты это, а? Ну, не судьба, согласись. Ступай сюда, обними свою законную жену, когда еще удастся?

– Да пошли вы все! – истошно завыл молодой человек, выбираясь из обломков и отползая к кровати. Он сходил с ума от страха, растирал замороченную голову, усиленно моргал. – Да что же это такое творится… да что же это за бред такой…

– Мы должны молиться, Александр Наумович, – глубокомысленно изрек потный толстяк. – Неважно, верим мы в Бога или нет, все равно мы должны молиться – иначе, я чувствую, добром это путешествие не кончится…

– Да ну вас в зад, Константин Михайлович. – Блондинка изменилась в лице и превратилась в злобную валькирию. – И без ваших молитв наша светлая грусть превращается в какую-то беспросветную тоску…

– Анна, заткнись! – рявкнул глава семейства. – Сколько можно говорить, что нам нечего опасаться?

– Точно, папуля, нечего, – кивнула Ева. – Раньше надо было опасаться. Кстати, тебе не приходит в голову, что боженька таким вот интересным способом решил наказать тебя за твои грехи, которые нет сейчас смысла перечислять, поскольку ты и так о них знаешь?

Глава семейства собрался возмутиться, покрепче обнял рыдающую жену. Нависла тоскливая тишина, нарушаемая лишь ревом бури за иллюминатором и треском ломающейся мебели. Только лысый толстячок продолжал что-то тягостно бормотать – дребезжащий голос напоминал блеяние овцы.

– Да заткнетесь вы когда-нибудь, Константин Михайлович? – обозленно выкрикнул молодой человек по имени Адам. И покрутил кулаком перед бледным лицом визави, покрытым толстым слоем жира.