Рай в неглиже

Двигалась, разговаривала и принимала решения эта женщина-эльф в мгновение ока, и казалось, что все вокруг нее двигалось и жило в ускоренном режиме. Мгновение, и подруги оказались в ее безупречно прибранной гостиной, где не было и намека на ковры, мягкую мебель и располагающие к лени кресла. Нет, тут имелся гладкий пробковый пол, жесткие спинки бамбуковых стульев и татами из соломы, на котором лежало несколько подушек в простых белых чехлах.

– Василиса? – откликнулась она на вопрос подруг. – Ну конечно, знаю. Девочка в данный момент находится у нас в стационаре. Состояние у нее стабилизировалось. Скоро мы ее выпишем.

– И часто она так..

– Что? – улыбнулась Клотильда Леонардовна. – Лежит у нас? Да, частенько. Но не спешите ее жалеть. Для девочки наша больница вроде санатория. Ее там регулярно кормят, ухаживают за ней. А дома она живет, верней, жила с родителями, которые проповедуют естественный порядок вещей, а на самом деле, как я считаю, им просто ни до кого и ни до чего нет дела. Даже уход за собственными детьми представляется им чем-то ненужным и даже вредным. Дети росли у них, как сорняки возле забора. Сын каким-то образом вырос нормальным. А вот Василиса… Увы, за ребенком в первые три года его жизни необходим самый тщательный присмотр. Консультации всех врачей-специалистов, к которым нужно отвести малыша, – это ведь не прихоть какого-то чиновника-самодура, это объективная необходимость. Те врожденные недостатки или даже пороки, которые не отследили и не пролечили до трех лет, поздней уже поддаются лечению гораздо сложнее, если вообще поддаются.

– То есть Василиса стала жертвой родительского пофигизма?

– Лично я именно так и считаю, – решительно кивнула головой врач. – Хотя у ее родителей, конечно, есть на сей счет своя собственная точка зрения.

В голосе Клотильды Леонардовны звучало откровенное презрение к тем двоим, которые не выполнили свой родительский долг по отношению к дочери. Но подруг сейчас интересовало не это, и даже не сама Василиса, их интересовал сын беспутных родителей – Сема, Семафор.

– Семафором его прозвали где-то в третьем классе. Он где-то нашел разноцветные краски и что-то там ими пытался намалевать на стене дома. Получилось не очень, но зато сам он стал разноцветным. Нос был желтым. Лоб красным. Ну а подбородок был весь зеленый. Настоящий семафор! Сема всегда тяготел к ярким краскам. И всегда носил одежду пестрых расцветок. Желтые брюки, красную рубашку, ярко-зеленую куртку. Наверное, поэтому прозвище к нему так хорошо и приклеилось.

– Как хорошо вы все помните.

– Да уж, на память не жалуюсь. Но вы же хотели узнать про Василису. Вы ей кто? Знакомые?

– Нет, мы… собственно говоря, нам и Василиса-то нужна, чтобы узнать у нее про брата.

– Вот как? Знаете, вряд ли она вам поможет.

– А соседка сказала…

– Брат и сестра как бы существуют в разных мирах, – перебила Клотильда Леонардовна тоном, не терпящим возражений. – Всегда так было. И с возрастом не изменилось. Сема весь такой энергичный, подвижный, если не сказать суетливый. Он вечно чем-то увлекался, но надолго его не хватало. Он бросал одно занятие и принимался за другое. А Василиса всегда была медленной, плавной. Существовала в своем собственном мире, окружающие люди и события ее мало волновали.

– Но она ведь должна знать, чем занимался ее брат в последнее время?

– Совсем не обязательно. Даже совсем нет.

– Вы уверены?

– Василиса, как я уже сказала, живет в своем собственном мире. Вряд ли Сема стал бы делиться с сестрой тем, что он затевает. А что с ним случилось? Он во что-то влип?

В голосе Клотильды Леонардовны слышалось любопытство. И подруги решили, что могут рассказать ей о своем расследовании. Почему бы и нет? Клотильда Леонардовна была женщиной деловитой и умной. Она могла дать подругам хороший совет.

Врач выслушала подруг очень внимательно, и когда они закончили, лишь покачала головой:

– Удивительная история. Даже не знаю, что вам на это и сказать. Три смерти, все такие разные. И вы считаете, что они связаны между собой?

– Владик никак не мог подцепить лихорадку Западного Нила, сидя у себя на Свири.

– Да, случай поистине уникальный. Хотя я и не эпидемиолог, мне трудно судить об этом. Но я бы на вашем месте все же поговорила с его женой.

– Со Стефой?

– Да. Позвоните ей. Когда умирает богатый мужчина, чаще всего оказывается, что в его смерти так или иначе заинтересована супруга. Позвоните, расспросите. Мне эта история с младенцем, которого она пыталась подсунуть покойнику в качестве родного ребенка, кажется весьма подозрительной.

Разумеется, Клотильда Леонардовна была права. И все же подругам казалось, что в этом доме они добыли еще не всю информацию. Если сестра пропавшего продавца мотоциклов не могла быть им полезна, возможно, найдутся другие люди, лучше осведомленные о жизни Семы.

– Скажите, а у Семы были друзья?