Райдо

Единственное, что радует, – это то, что постепенно вложенная в мою голову информация устаканивалась, вкладывая хотя бы понимание этого мира, его времени и устройства. Я уже не так сильно удивлялся телефонам, банковским карточкам, машинам и длинным автобусам.

Я разглядывал людей, в то время как они разглядывали меня. Среди них я чувствовал себя чужим и одиноким. Одни выгуливали собак, а другие шли с покупками из магазина, парочки прогуливались, нежно обнимаясь, а шумные компании собирались вместе, чтобы весело что-то обсуждать.

На город постепенно опускалась ночь, а на небе рассыпались звезды, удивляя меня их тусклостью. Приходилось довольно сильно напрягать зрение, чтобы хоть что-то разглядеть.

Но вот море будоражило. Ветер разгонял волны, заставляя их белыми барашками нападать на берег. И только оказавшись на том самом месте, где мы сидели с Кираной, я смог вздохнуть с облегчением.

До глубокой ночи я сидел на песке и разглядывал море, небо и звезды. Я усиленно пытался вспомнить хоть что-то из своей жизни, но все было тщетно. Словно та память была заперта семью замками, сквозь которые мне не дано пробиться, потому что это причиняет дикую боль. Но с радостью я начал отмечать, что во мне просыпаются самые обычные человеческие нужды и ощущения: голод, усталость, холод.

Может, мне нужно просто время на то, чтобы все впомнить?

И тут пред моим взором предстал образ маленькой хрупкой девушки с волосами цвета пшеницы, с грозовыми серыми глазами, наполненными той самой жизнью, жаждой, потребностями, которых я был лишен.

Она казалась настоящим солнышком, в лучах которого хотелось согреться. Я тянулся к ней, как мотылек на свет фонарика.

Мне нравилось, что она была прямой, забавной и искренней. Я видел, как вначале пугал ее, но она все-равно стремилась понять меня и даже начала интересоваться мной и моими желаниями.

Хотя теперь, когда у меня сложилось понимание о здешних верованиях, я осознал, насколько диким оказалось мое появление. Не удивлюсь, если она посчитала себя умалишенной.

Это раньше люди куда охотнее верили в магию, а теперь только технический прогресс, информационные технологии и тому подобное. Люди разучились верить в волшебство.

Поэтому с моими штучками надо впредь быть осторожнее, чтобы не попасть в беду и не нарваться на неприятности.

С этими мыслями я так и уснул, лежа на уже остывшем песке.

Глава 10

Кирана

Только я вошла в квартиру, как меня, можно сказать, шибануло тяжелой и негативной энергией. А это значит, Рома был жутко недоволен. Я не спеша разделась и пошла на кухню, откуда доносился запах еды и шум телевизора.

Все тело Ромки было напряжено, и он остервенело нарезал огурцы, хотя скорее их четвертовал. Я подошла к нему сзади и обняла.

– Что-то случилось? – прижимаясь всем телом к каменной спине мужчины, тихо спросила я. Рома развернулся в кольце моих рук и вперил в меня свои голубые глаза.

Ромка был красив, на него пускали слюни все девушки нашего города, у которых уже не было соски, но еще не плавала челюсть в стаканчике. Собственно, от мала до велика. И было за что. Он высокий, спортивного телосложения и с мужественным открытым лицом. Только вот уже давно между глаз пролегла складка, говорившая о его тяжелой профессии пожарного, о жизни, так близко граничащей со смертью, и большой ответственности.

Когда-то давно я влюбилась в его искреннюю улыбку и заражающий смех, но, честно, уже и не помню, когда он в последний раз так смеялся.

Я пальцем провела по этой складке, но мужчина только сильнее нахмурил брови.

– Кира, я пришел с работы уставший и голодный, а в холодильнике шаром покати. И вдобавок ты где-то шляешься. Вчера не нагулялась? – как всегда жестко и безапелляционно бросил жених. А мне тут же расхотелось его обнимать, поэтому я забрала из его рук нож и принялась дорезать салат.

– Ром, ты всегда уставший, голодный и недовольный. Когда ты в последний раз улыбался и смеялся? – спросила я, бросая на него осторожный взгляд.

Он, демонстративно охая и вздыхая, опустился на кухонный диванчик и уставился на меня, еще сильнее хмуря брови. Куда уж сильнее? Сейчас того и гляди оба глаза сойдутся в одной точке.

– Ты знаешь, какая у меня работа. Она постоянно сопровождается болью и страхом.

– Но ты помогаешь людям, это разве не приносит тебе радость? Видеть их благодарность, счастливые лица, когда они обнимают спасенных родных? Ты утверждаешь,что любишь свою работу, но при этом постоянно твердишь, как устал, как тяжело.

– Вот не начинай, Кира! Я пришел домой не для того, чтобы выслушивать нравоучения. Лучше готовь быстрее. – прорычал он, прибавляя громкость телевизора.

Ну что ж. Все как всегда. Место женщины на кухне и желательно с закрытым ртом. И я обиженно запыхтела, вываливая пельмени в кипящую воду.

Рома обедал молча, уткнувшись в телевизор. На меня даже ни разу не взглянул, упорно делая вид, что это он пострадавшая сторона и его надо пожалеть.