Rain (СИ)

Она стоит с осиротевшими глазами, комканые руки хватают платье, сомкнутые губы пытаются шептать слова приветствия, но раз за разом лишь хватают воздух, которого и так слишком мало на один кубический метр. Вызывая большие клубы жалости и сочувствия, я постепенно проникалась позабытой любовью, и уже наверно перестала вспоминать о прошлом – такая дурацкая, чертовски излюбленная привычка копаться на полках памяти и морально выедать себя тупой болью. Ей действительно повезло найти меня в такой подходящий момент моей жизни, когда я кажется, всем дарую прощение.

Мы односложно, перемигами, решаемся обосноваться на злосчастном балконе, где уже пустовало пространство трёх людей, которые мне повстречались. Как по мановению все испарились, оставив меня наедине с одной единственной женщиной, державшей меня за руку – с чего-то решившей, что ей это разрешено или она имеет хоть какие-то родительские права, но я не стану расстраивать. Хорошие дочери на полу не разбросаны.

Она без устали щебетала: как скучала по мне и рада видеть, сочиняла истории о своей новой жизни и преподносила её на расписном подносе с золотой каёмочкой, сладко и липко-неприятно. Пыталась незаметно извиниться, чтобы не краснеть от пробудившейся совести, однако получалось это из рук вон плохо. Мать не смущала моя строгая мина и аура безмолвия, она наоборот старалась сглаживать все углы не складывающегося монолога, и закрывала глаза на мою отчуждённость, спокойно вынося апатию взрослой дочери (замечательной дочери с большой буквы, если по правде). Далее мне поведали, что мой братец всё это время жил с матерью под одной крышей (а я-то дура набитая переживала о его устройстве в городе) и сейчас в полном порядке проходит учёбу в хорошем университете, принятый новой семьёй и приобретённым отцом, что было так не похоже на того Дже Хёка, которого я знала. Стоило ли мне обижаться или припрятать злобу? Я отвела голову в бок и стала рассматривать шумную улицу, считая, что вот это было бы действительно обидно - если бы я умерла, не зная всего выше перечисленного.

Как – будто сговорившись с Судьбой все знакомые мне люди стали проявляться на плёнке событий, якобы случайно столкнувшись лоб в лоб со своей оставленной Ан Хуан, которую все обошли стороной в своё время. Но это и не плохо. Ведь столкнулись? Столкнулись, чтобы извиниться, не иначе? Ведь не для того, чтобы расписать свою благоустроенную жизнь, где для меня не хватило места? Правда, Дже Хёк? К чему хранить злобу?

Мама не забыла узнать мои прогрессирующие дела и молодую жизнь студентки, кажется, сильно беспокоясь о проблемах дочери, что было написано на её нахмуренных бровях и сосредоточенном взгляде. Кусая губы в ожидании моего ответа (может быть, коря себя?), она о чём-то задумалась, глядя вдаль и заправляя выбравшиеся волосы за уши.

-Как папа? – непредугадано, как гром среди ясного, ясного неба, обошедшего грозой.

«-А тебе не всё-ли равно?» - мысленно ответила я, а на деле выпало совсем другое. – Не знаю. - Потому что если бы и знала, всё равно бы не сказала, мама.

Немного ещё постояв на балконе и пообсуждав проблемы семьи моей матери, проблемы насущные, она потянула меня обратно в дом, чтобы познакомить со своим мужем. Не то, чтобы я всеми руками и ногами вцепилась в поручни и начала орать как потерпевшая, но нервозность испытывала не шуточную, и убежать хотелось сейчас быстрее олимпийского чемпиона. Потому что, какими бы острыми не были воспоминания, я всё ещё ощущаю свою семью в полном составе, и отец какой-никакой до сих пор занимает позиции одного, того самого единственного человека, который водил меня за руку до школы, а обратно тащил тяжёлый ранец. И спился он не потому, что ему так захотелось или по собственной прихоти, ведь его бросил один, тот самый единственный человек, которого он любил, водил за руку...

Вышагивая мимо незнакомых лиц смеющихся людей, я пыталась зацепиться хоть за какую-то преграду, чтобы прекратить насилование над собственной личностью, и перестать ломаться изнутри – такое постоянство, однако, удручало. Спасение пришло откуда не ждали, а спасательный круг с головой окатил нестандартным приветом.

-Проститутка? – удивлённый, и если можно так выразиться, глубоко заинтересованный голос. Знаете, меня по-разному кликали: и мегерой, и сукой уж на то пошло, но так меня ещё никто не называл. И вообще-то да, обидно блин. У матери наверняка челюсть с полом познакомилась, но я и сама рассудок с земли собираю, потому как действительно не помню, чтобы промышляла с новой профессией по шоссейной трассе. Хотя...

-Нет. Она аферистка. – Хэсон, а ну разберись, чёрт возьми. Где тебя носит?!

А я принцесса. Принцесса, говорю вам! Только принцессы могут каверзно разгуливать по балу на двенадцати сантиметровых туфлях и всё ещё стоять на ногах, когда так неустойчиво шатается пол! И чёрт вас подери, не от шампанского... Нет... мама, вовсе нет.