Райнера: Грани мира

«Один шатер на двоих» - судорожно подумала я – «как так? А если мы…». Я решила для себя, что Амар станет избранным. Решила, что он мой и будет моим. Почему я сейчас чего-то испугалась. Джин безумно горячий и чертовски привлекательный. Мое тело к нему тянется с огромной силой. Прочь сомнения, Вика. Следуй своей традиции, бросайся в омут с головой.

Джин Назир вывел нас из шатра. Провидец пообещал, что мы встретимся позже на празднестве. Мы прошли по поселению и вышли к одному из шатров в самом конце импровизированной улицы.

Джин-проводник приглашающе кивнул, и я прошла внутрь, а Амар следовал за мной. Шатер представлял собой такую же большую комнату, какая была у провидца. Был и кухонный угол, и удобства в огороженном отсеке. Джины не жили в диких условиях, как земные пустынные кочевники, они жили в комфорте. Магия все же шикарная ведь в таких ситуациях.

Я села по подушки в середине шатра, Амар приземлился рядом со мной.

- Что будет дальше, тень? – спросила я у мужчины.

- Судя по тому, что я услышал, мы можем образовать связь хоть завтра. У кочевников есть сфера мира – джин вальяжно развалился на подушках и стал похож на арабского падишаха. Не хватало только опахальщика и одалисок на заднем фоне.

- Я не против, только поговорю с мужьями и расскажу им обо всем.

- Не получится, сладкая – оборвал мои планы Амар – здесь связь маг браслетов заглушена. Джины ценят свою автономность. Их невозможно отследить магически. Только некоторые знают, как искать – видимо он намекал на себя.

- То есть мы остались без связи? – уточнила я.

- Мы остались без связи – согласился он – но я не спешу с ритуалом со сферой. Я готов еще подождать. Но пообещай мне кое-что?

Я вопросительно посмотрела на него, слегка наклонив голову.

- Если захочешь меня, не сдерживайся – томно произнес джин, вызывая щекотку в животе своим обволакивающим голосом – мое тело – он обвел себя рукой с ног до головы – будет твоим, когда захочешь. Ты ведь хочешь этого так же, как и я? Я чувствовал это, пока целовал тебя.

Я не знаю, что сказать на это. Все звучит настолько откровенно, что даже я, открытая к телесным удовольствиям и ко всему чувственному, застыла и потеряла дар речи.

Джин предлагает себя открыто и бесстыдно. И смотрит на меня пронзительно, будто проникая глазами под мою одежду. Я чувствую, как кончики пальцев начинает печь, как лицо начинает гореть, как бисеринки пота стекают по спине. Чувствую, что томление внизу живота усиливается, а тело лихорадит.

- У тебя остался один поцелуй – говорю я хрипло и тихо, стараясь не смотреть джину в глаза. Его аура порочной властной сексуальности слишком сильно на меня действует.

- Но мы не договаривались, куда я буду целовать – джин явно победно улыбается, а потом, когда я, наконец, поднимаю глаза, подмигивает мне.

***

- С тобой невозможно нормально вести диалог, джин – я помотала головой, стараясь прогнать от себя эти флюиды, идущие от джина, которые, как сладкий яд, проникают под одежду и кожу – тогда пообещай мне кое-что тоже.

- Все что хочешь – говорит Амар. Это он, конечно, зря.

- Сними полог и покажи лицо – я пытаюсь сделать голос нейтральным и спокойным, видя, как темнеют глаза джина – только без стирания памяти потом. Мы же вроде как избранные, и преград между нами быть не должно.

Джин застывает и прожигает меня взглядом. Его глаза такие черные, что они сливаются со зрачком. Брови нахмурены, лоб напряжен. Даже не видя его лица целиком, я чувствую смену эмоций на нем. От сомнений, до решимости и обратно.

- Прямо сейчас?

- Но ты же предлагаешь мне себя в любое время – хмыкаю я, хотя в груди все сжимается – вот и подходящий момент.

- Ты хочешь, чтобы я разделся целиком, фатина? Ты действительно смелая женщина.

- Не уходи от темы, Амар. Я уже все для себя решила, и от вида твоих шрамов передумывать не планирую. И раздеваться не стоит. Нам обоим. Пока что.

- Как скажешь – хмыкает джин и щелкает пальцами.

Полог исчезает, и я в первый раз смотрю на лицо Амара. Он моложе, чем я думала. Может быть потому, что его глаза, такие выразительные и глубокие, часто прищуренные, иногда темнеющие до черноты, отражают слишком многое.

Черты джина приятные, плавные, немного хищные: нос с горбинкой, острые скулы, четкие губы, с правой стороны лица темную кожу расчерчивают несколько широких полос от шрамов, они идут по щекам, задевают уголок губы, проходят по подбородку и спускаются вниз по шее. Эти отметины Амара не портят, не губят его выразительную восточную красоту. От их вида мне не противно, это не пошатнуло мою решимость в том, что этот мужчина мне нравится. Мне скорее больно, что джин пережил в своей жизни нечто страшное, нечто болезненное. Неужели в этом гармоничном мире существуют настолько жуткие проявления жестокости? Что джину нужно было сделать, чтобы с ним такое сотворили? Возможно, и хорошо, что он этого не помнит. Только напоминание в прошлой жизни навсегда осталось у него на лице.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍