Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера

Мы хотели было посвятить сегодняшний день исключительно отдыху, не думать ни о чем. Но вот мы приближаемся к пансиону, владелица и управительница которого — сама Лина Гейдрих. В справочнике, полученном от фрау Анны-Марии Иордт, можно прочитать, как попасть к пансиону, а также что гостеприимство оценивается там в 14 марок в сутки. Это самая высокая такса на острове. Номер в самом фешенебельном отеле «Кайзергоф» стоит 12 марок в сутки. А какой была бы такса, если бы пансион существовал под другим именем, например, под именем фон Остен?

Имя Гейдрих вызывает в памяти другие имена, например, имя того же полноправного свободного гражданина Ахенбаха. Что же поделывает этот Ахенбах? Скромно живет где-нибудь в тени, довольный тем, что ему удалось так ловко ускользнуть в 1945 г.?

Но зачем же ему жить скромно и в тени? Ну, представьте себе даже, что его постигнут какие-нибудь неприятности. Разве ему не к кому обратиться за помощью? Он может обратиться, например, к депутату парламента земли Гольштейн господину Рейнефарту. Тот когда-то приписывал к своему имени титул бригаденфюрера СС и генерал-майора полиции. В те времена, когда Далюге был протектором в Праге, — а мы знаем, что это были за времена, — Рейнефарт был у него генеральным инспектором. Телефонные звонки, депеши, карательные экспедиции, массовые облавы, прочесывание лесных районов… Разве господин депутат Рейнефарт может оставить Ахенбаха в беде? Разве он может не вступиться за него, не пустить в ход все свое влияние в соответствующих инстанциях?

И вообще, что это за соответствующие инстанции? Представим себе, например, что Ахенбах совершил какой-нибудь проступок в Дюссельдорфе. В чьи бы руки он попал? К кому бы обратился господин депутат Рейнефарт? Конечно, не к какому-нибудь незначительному полицейскому чину, а к начальнику уголовной полиции Бернарду Венену. Эти господа, несомненно, быстро бы договорились: в те времена, когда Рейнефарт приписывал к своему имени титул бригаденфюрера СС, Венен — гауптштурмфюрера СС. Наверняка они узнали бы друг друга, ведь некогда оба подвизались на одном и том же поприще. В то время, когда Рейнефарт был генеральным инспектором у Далюге, Венен тоже находился в Праге в качестве члена комиссии по расследованию покушения на Райнхарда Гейдриха. Той самой комиссии, в которую Гиммлер послал из Берлина своих самых надежных специалистов, чтобы они провели следствие на «должном уровне».

Как вы думаете, помог бы Венен Ахенбаху?

Но представим себе, что даже влияния начальника дюссельдорфской полиции оказалось бы недостаточно и что дело Ахенбаха было бы передано в суд. Весьма вероятно, что оно могло бы в таком случае попасть к Паулю Митреге. Сейчас он работает следователем в Штутгарте. Но в то время, когда Рейнефарт был генеральным инспектором у Далюге, Венен — членом следственной комиссии, а Ахенбах участвовал в подготовке акции, называемой в нацистских документах «Лидице», Митрега исполнял роль эсэсовского судьи в Праге. («Решением военно-полевого суда приговорены к смертной казни: первый, второй, третий… Приговор приведен в исполнение…») Митрега тоже приписывал тогда к своему имени рядом со званием судьи еще титул: обершарфюрер СС. Так он и подписался под той докладной запиской, которую после смерти Гейдриха он направил Гиммлеру:

«Паненски Бржежаны должны остаться постоянным местом жительства семьи Гейдриха. В интересах детей, а также в соответствии с идеей возмездия было бы весьма желательно заселить Паненски Бржежаны исключительно немцами и открыть там немецкую школу. Выдворение чехов и заселение этой плодородной местности избранными военными поселенцами может быть осуществлено весьма просто. Я охотно предложу свои услуги для проведения подобного мероприятия. Немецкий клин от Паненских Бржежан до Праги был бы чрезвычайно желателен. Госпожа Гейдрих и дети были бы этому тоже весьма рады. Дети не чувствовали бы себя одинокими и были бы окружены немецкими сверстниками. Этот район — один из самых плодородных в Чехии».

Совсем нетрудно себе представить, чем бы закончилось дело Ахенбаха, если бы оно попало в такие руки. Разумеется, Ахенбах определенно имел бы в его лице могущественного и влиятельного ходатая: он подвизался ныне в западногерманском разведывательном центре Гелена.

Между тем мы прибыли к месту жительства семейства Гейдриха. В этой резиденции они жили гораздо дольше, чем в замке Паненских Бржежан. На доме стоит дата: «1935». Гейдрих уже тогда приезжал сюда на отдых или для совещаний с ближайшими сотрудниками. Надпись «Лина Гейдрих — пансион», конечно, более позднего происхождения.

С шоссе вилла выглядит не слишком уж роскошной, во всяком случае, не на 14 марок в сутки.

После повторного звонка двери открываются. Перед нами — высокая, угловатая женщина, ее светлые волосы заплетены в косу, взгляд строгий, властный. Нет необходимости спрашивать хозяйку. Эта дама, хотя она и постарела, нам знакома.