Район: начало

А снаружи наконец-то успокоилось. «Всплеск» был небольшой, и в основном прошерстил поверху. Правда, вон тот, самый старый из тополей – наконец-то сломался. Да и хорошо, что выйдя из пятиэтажки через дорогу, мы успели добраться до пролома в мастерской. И там не было ни «паутины», ни чего ещё похуже. И даже переползла куда-то в сторону футбольного поля лужа «битума». Вон, парит над ней воздух. Еле-еле, но заметно даже невооружённым глазом. Ветер гоняет по полю чёрный песок, остающийся после ухода тумана. Дрянь, скажу вам, редкостная, если попадёт её побольше в дыхательные пути – так пиши пропало. Ничто не спасёт.

Скопа, как обычно, бодро шагала впереди. Я не очень люблю сам Город, всё-таки большое количество домов даёт хорошие шансы снайперам. Потому стараюсь соваться сюда поменьше. Да и «туристов» не особо люблю. И есть за что, если честно. Паранойя моя в их строну никак не утихает, лишь усиливается со временем. И не понимаю я их. Ну, скажите, за каким, спрашивается, нужно лезть в самое, пожалуй, гиблое место на территории нашей необъятной родины? Неужели нельзя больше нигде подчерпнуть адреналина, если есть нехватка? Те же охотнички наши…

Так и тянет посоветовать вспомнить заветы и привычки наших неуёмно-героических предков и отправить на кабанью охоту с рогатиной и ножом. Думаю, что неслабое удовольствие люди бы получили. Если бы смогли вернуться, хотя бы живыми. Так ведь нет – подавай им то, что пострашнее, Район подавай, охоту на Изменённых. Одно слово: тебе повезло, ты – такой как все, ты работаешь в офисе. Вот прав был этот древний поэт-песенник, чью запись я слушал как-то у Сдобного. Тот фанател от записей начала века и коллекционировал их непременно в оригинальных, бешено дорогущих, компакт-дисках. А наши «туристы» как раз подходили под героев песни: глупые, дорогие и гниющие в собственной скучной крутости. Хотя вряд ли они смогли бы в этом признаться сами себе. Придумывают себе самоубийственные развлечения, не думая о том, какие последствия могут быть. Да и наплевать им, наверное. Одно последствие как раз осталось на Пустыре, гнить под моросящим дождём.

Так, не время расслабляться и предаваться очередной нудной философии. Вон, впереди, виднеется что-то, весьма напоминающее одну заковыристую «якорную» ловушку. Ну-ка, сосредоточились и пошли аккуратнее…

Глава шестая: привыкание. Неделю спустя

За окном хлестал дождь. Был он странный и нехороший. Мирону было чётко видно, как на глазах чахнет и желтеет трава на газоне. Хотя его это практически и не волновало. Его вообще – мало что интересовало в последнее время.

Когда он пришёл в себя, лёжа на старой железной койке, то сначала ничего не понял. Открыл глаза, уставившись в белый, плохо видимый из-за тусклого света, потолок. Попытался сесть, и тогда же пришла боль. Чуть позже пришло осознание того, что ног ниже колена у него нет. Вместо них торчали аккуратно забинтованные обрубки.

Мирон смотрел отупевшим взглядом на бинты, на которых после его рывка выступили красные пятна. Пытался понять: а как же так? Всё, что он помнил, так это несколько вырванных кусков, в которых его тащил на руках Лёха, какой-то плохо освещённый коридор, рыжеволосая девушка, дающая ему пить и ноющая, бьющая рывками от ступней боль. Нет, не такая, как сейчас, а более сильная. И ещё там был запах. Точно. Сладкий запах разложения, который поднимался оттуда, где угнездилась ржавая пила, постоянно проходящаяся зубьями по его ступням и голеням. А потом – ничего. Тёмный провал, в который он скатился, не выдержав всего этого. Да, его кидало то в жар, то в озноб. Это тоже было. А теперь?..

Теперь не было ни запаха, ни рывков пилы, ни жара. И ног тоже не было. Культяпки-то эти ногами было назвать очень тяжело. Он сидел и смотрел на них, пытаясь понять: а правда ли это? Сидел, глупо всматриваясь в них, кусая себя за губы и тря правый глаз. Слишком горячо и влажно там было, на самом его краешке. Странное такое чувство, которого он давно не испытывал. Даже совсем недавно, глядя на тела матери и соседей, обгоревшие до полной неузнаваемости, этого такого давно забытого чувства – не было. А сейчас было, вернувшееся из того времени, когда соседские пацаны забрали у совсем маленького Мирона пластмассовый оранжевый трактор, который ему купили в большом магазине, куда они заехали, когда были у родственников в столице области. Который тогда ещё живой отец купил, глядя на половину тележки игрушек, которую дядька загрузил для своего сына и на Мирона, смотревшего на них с плохо скрываемой завистью. Тогда родители поругались в электричке, возвращаясь назад. Мама говорила, что у них и так мало денег, и можно было потерпеть и не выпендриваться. А отец только скрипнул зубами и ушёл в тамбур, где стоял до самого Радостного и одну за другой курил свои вонючие сигареты без фильтра.