Район: начало

– Да какой давно, Саныч… – Парень повернулся к коллеге. – Пошёл посмотреть минут пять назад, как да что, а они тут уже…

Быстрый топот по доскам настила на входе, запах «Жилетта» и «Капитана Блэка». Исполнительный директор, он же владелец и учредитель зоопарка в одном лице, Женечка Байсагин, явился лично проверить факт безобразия со стороны собственности.

Пухленький, в туго обтягивающих жирный зад джинсах, цветастой гавайке, он остановился рядом с ничего не понимающими зоотехниками, и начал орать и командовать:

– Чего за хрень у вас творится, Саныч?!! Почему звери орут, я спрашиваю? Кормили?!

– Нет, ёпт, забыли! – Сан Саныч покосился на толстячка. – Сами-то поняли, что сказали, Евгений Петрович?

– Ты мне поумничай ещё тут!!! – Женечка забрызгал слюной. – А почему тогда крик такой, я вас спрашиваю? А?!!

– Погода может меняться будет, Евгений Петрович… – Кир директора откровенно недолюбливал, но старался всегда быть вежливым. – Мало ли, животные всё-таки…

– А ты ещё поговори у меня, Кир!!! – Медленно, но верно, директор заводился всё больше и больше. – Думаешь не в курсе, что вы с Санычем здесь за шахер-махеры в обход меня делаете?!!

– Что? – Старший зоотехник чуть не подавился дымом от сигареты. – Вы о чём, Евгений Петрович?

– А ты подумай, Саныч… – Байсагин свирепо глянул в его сторону. – Думайте, как зверей заткнуть, понятно? Хоть здесь и старый район этой деревни, нам один хрен проблемы с местными пенсионерами не нужны. Не поспит какая-нибудь баба Люся ночку, а с утра жалобу на нас накатает. И поедем мы с городка дальше, и без денег. Ясно?

– Ясно… – Буркнул Кир в спину удаляющегося начальства. – Что ничего не ясно.

Сан Саныч сплюнул, понимая, что директор прав. Зооцирк разместился на старой площади городка, практически у самой трассы и железнодорожной линии. Невысокие старенькие дома, с перекосившимися дверями и узкими оконцами. Крохотные «финские» домики, которые когда-то, судя по всему, ставили для самых первых жителей-нефтяников.

И прав был Женечка, именно в том, что жили в них, а вернее доживали, те самые старики.

****

– Ох…ещё…ещё…мм-м…а-а-а…а-а-а-а-а…!

Ногти с тёмным лаком впиваются в кожу спины и затылка. Длинные светлые волосы раскинулись по подушке. Хрипловатое мужское дыхание и тихое женское постанывание. Терпкий, перечный запах и другой, слегка сладковатый аромат. Большие, сильные ладони мнут мягкие бёдра и крепкий, немного располневший зад. Кожу на мышцах пресса чуть колют короткие, отрастающие волосы на лобке. Скрип, всё убыстряющийся и убыстряющийся. Маленькие капли пота в узкой ложбинке между твёрдых шаров грудей с острыми, торчащими сосками. Чуть приоткрытые губы, сквозь которые поблёскивают зубы. Выгнутые маленькие женские ступни с напряжёнными пальцами. Пружины продавленного матраса торжествующе звенят и…

Тишина. Свет в окно ложится на две сплетённые фигуры, которые пока не хотят разъединяться, ещё выжимая друг из друга крохи удовольствия. Они лежат на скомканных простынях, наслаждаясь тем моментом, когда ничего вокруг не важно.

Снова скрип. Кровать старая, как и дом, в котором она стоит. Трещат половицы, когда-то любовно выкрашенные коричневой краской. Мужчина садиться на край, щёлкает кнопкой мобильника, смотря на время. Уже темно, вечер плавно перешёл в ночь, а они и не заметили. Рука шарит по полу возле кровати, натыкается на коробку с соком.

Женщина смотрит на то, как он пьёт, жадно, торопливыми глотками заливая жидкость в пересохшее горло. Поднимает руку и гладит широкую спину, проводит ноготками по ложбине позвоночника, с обеих сторон окружённой валиками мышц. Привстаёт и прижимается лицом к левому плечу мужчины:

– Сказка просто, до чего хорошо…м-р-р-р. – Трётся щекой об него. – Хочу ещё.

– Да с удовольствием. – Мужчина улыбается. – Сейчас, сейчас… Покурю только.

– Кури здесь, не ходи никуда. – Женщина потягивается, выгибаясь. – Всё равно до утра выветриться. Ну, а если почует, скажу, что курила сама. М-м-м?

– Как скажешь. Слушай, Наташ, а вон что, вообще ничего не подозревает?

– Да откуда ж, Вадик, я знаю. Твой брат, ты и думай, может он подозревать чего, или нет.

Мужчина согласно кивает. Докуривает, стоя у окна, растирает тлеющую сигарету в пепельнице, и убирает в карман своей рубашки, висящей на стуле.

Когда поворачивается, то видит, что Наталья уже стоит на коленях, выгнув спину и чуть покачивая из стороны в сторону блестящими в свете из окна ягодицами. И думать ему сразу не хочется…

Спинка кровати с гулким стуком бьётся о стену дома.

На той же улице, где стоял этот старый, но ещё очень крепкий дом, прямо напротив него, спряталась в темноте красная «Нива».

Егерь сидел на пассажирском сиденье, прихлёбывая из стакана термоса ещё тёплый кофе. Внутри машины табачный дым настолько густым, что ему даже пришлось приоткрыть дверцу, чтобы запустить воздух. Между колен стояла полностью снаряжённая «Сайга», чуть поблёскивающая стеклом прицела. Егерь не хотел бы пускать её в ход, но: