Район: репортаж

Он был реалистом, и понимал, что сейчас погибнет. От чего – это уже было неважно, хотя очень хотелось, чтобы план, который пришёл в голову, сработал.

Ему не нравился Изменённый, сейчас начавший движение вниз. Он был, или казался, слишком разумным для рядового создания Района. Чего стоил его смешок, который раздался после того, как Забелин сказал о невозможности возвращения назад.

Чтобы там по его поводу не думал погибший Бармаглот, но конторщик не был учёным. Большую часть своей службы Забелин прослужил оперативником, придя в ФСБ из очень серьёзного спецназа. И ножами работать он умел, и именно на это сейчас и полагался, решившись на самоубийственный бой.

Он никогда не верил в то, что перед смертью можно увидеть перед глазами всю жизнь, и сейчас понял, что ошибался.

Мутант, перетекая вниз, шипя, капая слюной на пол, уже метнулся к нему. А перед глазами мелькали цветные кадры того, что осталось далеко позади.

Тварь метнулась вперёд, размываясь в таком молниеносном прыжке, который тяжело было ожидать от такого крупного и казавшегося несуразным, тела. Забелин чуть улыбнулся, и, пригнувшись, рванулся ей навстречу.

Шансов победить у него не было. Первым же выпадом передних нижних лап, увенчанных острыми роговыми пиками, тварь пробила ему бедро и правое плечо над ключицей.

Нависла над ним, сжалась в острый, ощетинившийся роговыми выступами, клубок, и, резко распрямившись, подтянула его к оскаленной пасти и блеснувшим когтям.

Боль была обжигающей, пришедшей изнутри и мгновенно заполнившей собой всё вокруг. Она была раскалённой и белой, как кусок арматурины, извлечённый из печи, похожей на кусок плавящегося стекла.

Забелин захохотал, когда шипящая щель, выпустившая десятки иголок, покрытых тёмной слюной, наклонилась к нему.

Закашлялся, когда лезвия когтей вошли под рёбра, проткнув и кожу и узкий щит мышц, и снова зашёлся диким хохотом, пришедшим откуда-то из глубины сознания.

Ярость, чёрная как смоль ярость берсерка пришла с ним, проснувшаяся от этой боли и ненависти к этому, такому чужеродному, существу.

Левая, свободная и неповреждённая, рука, метнулась вперёд, погружая лезвие с зазубринами на спинке глубоко внутрь твари, пробив костяную броню грудины.

Тварь зашипела и завизжала, чуть отпрянув в сторону, и промахнувшись пастью, не зацепив лица Забелина.

А он успел воспользоваться этим, взревев от боли в правом плече, и, превозмогая её, воткнул второй, узкий и плавный клинок, прямо в кожу подбородка, погружая его глубже и стараясь закрепить там острие.

Мутант дёрнулся, брызнув на конторщика слюной, слизью из вывернутых ноздрей, и горячей, тёмной кровью.

И тогда полковник, дотянувшись зубами до кольца гранаты, с хрустом зацепил его зубами и рванул на себя…

Сведённые вместе усики легко подались, пуская ударник вниз…

Еле ощутимый запах сгорающего пороха – именно его почувствовал Забелин перед тем, как окунуться в пламя вспышки, поглотившей конторщика протуберанцем взрыва…

Большой пригнулся, вжимаясь в стену. А за ней, в замкнутом пространстве помещения, оглушающе грохнул взрыв гранаты, полностью перекрыв громкие щелчки сработавших ловушек.

Мгновением позже воздух засвистел, наполняясь осколками металла, крошками бетона и штукатурки, выброшенными в проход взрывом. Мы закрылись руками, слыша, как они барабанят по стене напротив нас, впиваясь в неё острыми краями.

Коридор заполнился удушающее пахнувшим дымом от сгоревшего пороха и взрывной смеси, серыми клубами поднятой пыли и оседающими частицами покрытия стен.

Когда всё это наконец полностью опустилось вниз, я выглянул из-за угла, пытаясь понять, получилось ли у Забелина. С первого взгляда, несмотря на плохую освещённость, мне стало ясно, что получилось абсолютно и окончательно.

Красноватый свет всё также отбрасывал тени по углам, но в нём уже не было ни уродливого пауко-монстра, ни человека, ценой своей жизни подарившего нам время для того, чтобы мы могли пройти ещё немного вперёд.

Прямо на пороге валялась оторванная и полностью деформированная голова мутанта, которую я узнал по непропорционально длинной шее.

То, что осталось от конторщика, лежало в дальнем углу бесформенной кучей в обрывках одежды.

Ждать, пока разряженные аккумуляторы ловушек снова наполнятся убийственной энергией, мы не стали.

Настя оглянулась на тело Забелина, и, шмыгнув носом, скользнула в так необходимый нам дверной проём.

– Долго ещё, Настя? – Аккуратно пройдя между лениво шевелящими своими усами двумя «разрядниками», я присоединился к ребятам, ожидавшим меня в конце очередного поворота. – Чего-то идём, идём, и никак не придём.

– Ещё метров двести. – Девушка устало вздохнула, смахнув пот со лба. – Почти дошли.

– Хорошо, честное слово. – Большой бросил вперёд кусок кирпича, заставивший ещё одну злобную «электрючку» шандарахнуть по нему как следует. – О! Можно идти…

Позади уже давно не раздавалось довольно долго грохотавших пулемётных очередей. То ли сектанты смогли как-то их отключить, то ли они их тупо расстреляли из гранатомётов (а взрывы были), то ли электроника всё-таки отрубилась.