Район Змеи

Безоружная, подошла она к ней, заглянула в фасеточные глаза на большой, усеянной драгоценностями голове, услышала шум ее дыхания.

– Мать, – сказала она. – Я Раен а Сул Мет-марен.

– Мет-марен, – выдохнула Мать. Огромная голова наклонилась, ища вкуса.

Раен поцеловала ее, коснулась обонятельных пятен, ожидая, что сейчас захлопнутся могучие челюсти. Но напрасно.

– Мет-марен, – сказала Мать. – Королева Кетиуй.

Это была память голубой королевы.

12

Солнце палило немилосердно. Джим почувствовал его жар и попытался закрыть лицо, однако не смог даже шевельнуться.

Руки его натыкались на кожу, волосы и хитин. Напрягшись, он с трудом столкнул с себя сплетенные в объятиях тела маджат и ази.

Вокруг лежали трупы. Слезящимися глазами он видел их как в тумане. С трудом удалось ему надвинуть висевший на шее визир. В саду не осталось никого живого.

Дом лежал в развалинах; тела покрывали весь сад за исключением широкой полосы, ведущей к разрушенной стене… тела маджат и людей, нагих и одетых. Вокруг жужжали насекомые, садясь на трупы. Отгоняя их, Джим застегивал солскаф негнущимися от солнечных ожогов пальцами.

Какой-то камень под стеной внезапно шевельнулся; Джим поднял карабин и, пошатываясь, направился в ту сторону.

Забравшись на груду развалин, он заметил тень на земле, и повернулся, поднимая карабин, но маджат был быстрее, Вырванное из рук оружие упало на землю.

Второй маджат потянул его назад, клешни схватили руку, рассекли кожу.

Красный – узнал он знак и попытался вырваться. У второго был узор зеленых, он наклонил голову, раздвигая челюсти, коснулся антеннами лица и губ.

Потом отступил и пропел:

– Джим.

Это ошеломило Джима, и он перестал сопротивляться, ничего не понимая.

– Мет-марен присылает, – сообщил красный Воин.

– Пусти меня, – попросил он, чувствуя болезненные удары сердца. – Пусти меня, Воин. Я пойду с тобой.

Хватка клешней ослабла. Поддерживая раненую руку, Джим пошел между двумя маджат на улицу, к черному отверстию входа в туннель, в городские подземелья, где царила темнота. Время от времени он спотыкался и его вытянутые руки касались тел ази и твердых панцирей маджат. Клешни подталкивали его, подгоняли, поднимали каждый раз, когда он падал.

Голубые огоньки плыли в его сторону. Сначала он испугался, но потом заметил ЕЕ, несущую такой огонек, протиснулся мимо Воина и побежал. Они стояли друг против друга, и она внимательно разглядывала его.

– С тобой все в порядке? – спросила она своим обычным нетерпеливым тоном, но голос ее дрожал.

Рядом стоял Мерри и другие, которых он знал.

Она прижала его к себе, и он едва не расплакался от радости. Она еще не знала того, что он должен был сказать: о Знании, которое украл, и о том, в кого превратился.

Джим попытался сказать ей.

– Я изучил все ленты. Даже черные. Я не знал, что мне делать.

Она коснулась его лица и глазами показала на Мерри и остальных, приказывая молчать.

– Дом разрушен, – сказал он тогда. – Все в развалинах. Куда нам теперь деваться?

– Внизу, на время. Пока не закончится цикл.

Он чувствовал ее ладонь в своей, касался пальцами жестких, теплых драгоценностей. Раен махнула рукой и уверенно двинулась туда, откуда пришла. Вокруг них маршировали Воины и вооруженные ази маджат.

– Пройдет какое-то время, прежде чем я вновь подумаю о выходе наружу. Может, даже много времени – по счету маджат.

– У меня есть еще девятнадцать лет, – довольно сказал он, уже сейчас радуясь этим годам.

Раен крепче сжала его руку.

Тихая песня зазвучала в туннеле – спокойный голос Работниц, марширующих вместе со всеми.

– Песня кургана, – заметила Раен. – Они живут долго. Круг природы, одна часть цикла, смешение всех цветов, чтобы потом разделить их снова. ЭТО-СОЛНЦЕ, – говорят они сейчас. СЕМЕЙНЫЙ-КУРГАН. По сравнению с этими циклами моя жизнь – ничто. Будь со мной.

Здесь был корабль, подумал он, вспомнив Пола. И уцелевшие бета могли служить ей. Он начал было говорить об этом, но она молча покачала головой.

Больше он ничего не спрашивал.

13

– МОТ, – кричали голоса. – МОТ, МОТ!

ЯЙЦЕКЛЕТКИ, – подумала она в ответ, называя их так, как они того заслуживали.

Потом из динамиков донеслись другие звуки: пронзительные голоса маджат, треск металла и дерева.

Из вентиляторов шел странный запах бумаги; голоса людей давно смолкли.

Мот налила себе остаток вина.

Выпила.

И нажала кнопку.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

1

Плита люка отодвинулась, впуская вечерний ветер и мягкое сияние заходящего солнца.

– ВНИМАНИЕ, – услышал Таллен. – СЭР, МЫ РЕГИСТРИРУЕМ КАКОЕ-ТО ДВИЖЕНИЕ.

– Бегство ничем нам не даст, – бросил он в микрофон. – Что бы ни случилось, не реагировать. Слышите?

ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ.

Маджат. Он услышал грозный гомон и очень медленно пошел вперед.

Когда-то здесь была Новая Надежда, а сейчас трава покрывала развалины. В самом центре вздымался огромный холм, там, где раньше не было никакого холма. Он видел фотографии, читал донесения и знал их наизусть, как семейную хронику.

Долгие годы, пока догорали Войны, ЭТО ждало там, куда не смел войти никто из чужих. До сегодняшнего дня.