Райотдел

— Всякий допрос есть следственное действие. В таком случае надо дело возобновлять, продлять срок по нему…

— Ни в коем случае! Что ты! Кто нам продлит срок по делу с оправдательным приговором! И — разве я сказал: «допросить»? Извиняюсь! Надо просто переписать старые протоколы в соответствии с новыми требованиями, заменить одни листы другими — только и дел! Заделать подписи… Давали, мол, деньги, тащили подарки, жратву, вино…

— Денег и подарков ей никто не таскал, это все туфта. Не такой к ней ходил народ. А вино, жратва… это не тянет на корыстный мотив.

— Еще как тянет! Ты делаешь мне услугу — к примеру, сдаешь комнату на ночь, — я ставлю тебе бутылку. Кормлю. Разве это не плата? Ты не волнуйся, на этот счет переговорено с кем надо. Твое дело все правильно оформить, перепредъявить обвинение и написать новое обвинительное заключение. Времени нам хватит.

— Нет, не стану я этого делать, — замотал головой Борька. — Не по совести, и не по закону. Переписывать протоколы, подделывать подписи, собирать задним числом документы… это же фальсификация, самая натуральная!

— Подумаешь, фальсификация! — осклабился начальник отделения. — Все это, друг мой, высокие слова. Люди делают так испокон веков. И ничего — мир не перевернулся. Так что перестань выступать, иди и делай, что велят.

— Подведем черту! — Фудзияма встал, поднял палец. — Вы принуждаете меня к фальсификации материалов уголовного дела с целью добиться осуждения невиновного человека и завладения его жилплощадью. Этому есть свидетель. Миша, ты ведь подтвердишь разговор? — обратился он к Носову.

«Вот так влип!» — похолодел тот.

— Нет, ну ты подтвердишь, подтвердишь? — Борька уцепился за его рукав, потянул к себе.

— А ну пош-шел вон отсюда! — загремел вдруг майор.

Вайсбурд сделал строевую стойку, весело усмехнулся, и — «Есть, товарищ майор!» — покинул кабинет.

— Чего у тебя? — устало спросил Бормотов.

Михаил рассказал ему о визите Косковой с ее подружкой.

— Так… и что теперь?

— Ну, отказываются же… как бы дело не полетело начисто, Петр Сергеич? Может, прекратить его, покуда не поздно?

— Дай-ка его сюда… — начальник перелистал папку, нашел листок с указаниями, — он писал в них то, что считал наиболее важным. Ткнул в строку: — Читай, что здесь написано.

«Мерой пресечения в отношении Балина избрать — содержание под стражей».

— Что тебе было велено? А ты что сделал? Ты почему его отпустил? Вот теперь и аукается. Крепкое было ведь дело, крепкое! Нет, взял, разрушил все… Вместе живут — как они не договорятся, конечно! Нет, друг мой, ты у меня так просто не отделаешься: пусть идет в суд, и никаких больше хренов! Обнаглели, в самом-то деле! Тот на дежурстве нажрался, тот не слушается, преступников отпускает, этот хамит в глаза… Как хочешь, а готовь дело в суд. Прекращать его я не дам.

— Ну я же не могу арестовать сейчас Балина, если сам отпустил его на подписку.

— Это твои заботы. Я же сказал — поступай, как знаешь, но чтобы все ушло в суд.

— А если его оправдают?

— Пускай оправдают! — взорвался снова Бормотов. — Может, вы тогда хоть опомнитесь немного, уважать меня станете, халатничать прекратите!

Носов ушел с тяжелою душой: в недобрую минуту попал он к майору!

В кабинете царили оживление и ликование: Фудзияма рассказывал Фаткуллину и живо прилетевшему на жареное Хозяшеву о том, какую их начальник затеял аферу и как он его на этом лихо подсек.

— На-раз! — кричал он. — На-раз уделал! Вон, Мишка видел. Миша, скажи, а? Здорово я его? Скажи, а?

— Да уделал, уделал, успокойся… Только мне вот непонятно, с чего ты так яро за это дело уцепился? Ведь Зинка с ее квартирой — целый преступный очаг, одних судимых у нее сколько бывает! Давно пора прикрыть этот вертеп…

— Не в этом, не в этом дело, — важно сказал Фаткуллин. — Главное — закон, разве ты не понимаешь? Его нарушать нельзя, нельзя.

— Да, да! — охотно поддержал его капитан. — Нельзя, нельзя! И Рыжего нашего давно пора… мешалкой по одному месту. Хватит ему здесь царствовать.

— Закон! — буркнул Носов. — Сами-то, можно подумать, мало его нарушаете…

Фаридыч внимательно поглядел на него и сказал:

— Ты кончай, Михаил, ерундой не занимайся… Тут, кстати, пока тебя не было, тебя поздравлять приходили. Коньяк оставили.

— Ты взял, конечно?

— А конечно! Человек от чистой души! И нам пригодится, верно?

— Бог с тобой… — вздохнул Михаил. — Кто хоть был-то?

— Да этот парень… таксисты которого ограбили.