Раиса Немчинская

«13/Х — 45 г.

Дорогие Жоринька и Макочка!

Маме очень страшно и трудно жить одной на целом свете.

Как вы уехали, даже в природе и то похолодало. Уже шел снег и даже до сих пор лежит на крышах. В цирке в общежитии загорелись провода, и теперь света утром и ночью нет.

Жорж, я не представляю, какого напряжения у меня должна потребовать та работа над номером, которую осталось доделать. Нет слов, что с твоим отъездом уже все приторможено, а нервы мои так развинтились — прямо жуть.

Неужели все же у меня будет выпущен номер?! Как-то все это не то, что хотелось от жизни и мне и тебе.

Пишите скорее о себе все-все подробно. Пишите, шлите телеграммы и звоните мне, я буду трепетно ждать.

Ваша Рикки»

«29.10.45

Дорогой Риккусик!

Вчера получил от тебя первое письмо, датированное тринадцатым числом текущего месяца. Срок до удивления длинный… Надеюсь получить от тебя свежие новости.

Понятно, что дело идет у тебя не спеша. Таковы уж традиции. Главное, по реквизиту сделать все, что у тебя записано, а в репетиции будь последовательна, без излишней нервозности. Лонжу на прыжке сними тогда, когда прыгнешь по нескольку раз на штрабатах всех трех размеров и окончательно установишь дистанцию. На самых коротких штрабатах порепетируй также обрыв без трапеции (для шапито). Уверен в том, что все у тебя будет хорошо. Осталось тебе не так уж много, хотя это и потребует немало труда, и, как всегда перед выпуском, будут дергать нервы. Уверен в твоем успехе. Только потом не слишком фасонь. У нас все в порядке. Живем дружно. Целую.

Жорж»

«3/XI — 45 г.

Дорогой Жоринька!

Нет, я больше не могу. Я нахожусь в таком напряженно-нервном состоянии, будто на меня должна свалиться атомная бомба, не меньше.

Трамплин сломался, верхний мостик согнулся, и опять сняли аппарат, и опять все начинай сначала. С аппаратом непостижимая, немыслимая волынка — одно ломается, другое пристраивают. Вообще, аппарат превратился в ржавое нагромождение, а главное, опять он снят и опять я не репетирую. А на меня нашло абсолютное неверие в свои силы и возможности.

Бесконечно глупо и не работать, и не иметь семьи.

Нужно, Жорик, как-то подумать тебе обо мне, хотя бы писал что-либо для поднятия духа. В войну я жила радостью будущего, а теперь что-то непонятное получается.

Пиши, как вы живете с Макочкой, все-все подробно, ведь вы вся моя радость, весь смысл жизни, а то она у меня сейчас такая ненужная стала.

Родные мои, не забывайте меня, я ведь совсем одна в целом мире.

Горячо целую.

Мама Рикки»