Раиса Немчинская

К 1951 году, когда Немчинской и тридцати девяти не исполнилось, она внушила себе, что руки ее утратили былую гибкость и плавность линии, что недостаток этот, замеченный ею, тем более виден зрителю, что он просто кричит о ее возрасте, что публика ходит в цирк не за тем, чтобы смотреть, как под куполом кувыркаются старухи, и, следовательно, ей, при такой внешности, делать на манеже нечего. Выискивать в себе недостатки артистка умела и делала это, надо сказать, с изощренным талантом. Впрочем, не менее талантливо она изыскивала возможности скрывать свои недостатки.

А. А. Судакевнч, известная когда-то актриса немого кино и не менее прославленная художница по костюмам, нарисовала, по просьбе Немчинской, эскиз трико с закрытой спиной, воротником-стоечкой и пышными рукавами из воздушного шифона, наподобие тех, которые украшали колеты танцовщиков в классическом балете. Чтобы зрительно уравновесить рукава, было решено обуть ноги в мягкие сапожки на шнуровке, которые в цирке именуют борцовками. И, как последний художественный штрих, Анеля Алексеевна предложила пустить по манжетам, груди и верху сапожек яркую полосу русского орнамента. Костюм сразу же получил образную завершенность. Чтобы подчеркнуть фольклорный колорит костюма, тогда же был изготовлен широкий, словно струящийся с плеч, трехсполовинойметровый жемчужно-розовый плащ для вылета, окаймленный стилизованным рисунком из переплетенных колосьев.

Артистка на время успокоилась, довольная тем, что ее «старческие» руки надежно спрятаны шифоном. Но костюм получился настолько эффектным в силуэте, так трепетно рукава отзывались на каждый трюк и просто движение, что вскоре подобный наряд стал чуть ли не обязательным для воздушных гимнасток. Всем захотелось пышных рукавов. Немчинская, конечно же, болезненно воспринимала такое тиражирование своего костюма. Вдвойне болезненно потому, что противостоять приходилось не только себе, но и коллегам по жанру, чем дальше, тем более и более юным.

Склонный к философским обобщениям, умеющий объять и сформулировать суть явления, писатель Л. М. Леонов утверждает, что профессия — это привод человека к современности. И действительно, влюбленный в дело мастер не может не ощущать потребности как-то передать в своей работе чувства и мысли, которые обуревают его в жизни. А манежная пластика артиста, подчас даже невольно, отражает малейшие изменения его жизненного, бытового поведения. Тем более ярко и своеобразно может прозвучать целенаправленная пластическая завершенность трюковых комбинаций, когда о них специально думают, над ними работают именно как над выразителями манежного образа. Трудно назвать тот момент, с которого начинается в цирке работа над манежным образом. Для отбора точных, единственно возможных на сегодняшний день жестов, для нового осмысления трюков необходим, конечно, исходный замысел. Но всякий раз даже у одного и того же человека он может проявляться чрезвычайно своеобразно и неожиданно.

Так, скажем, для Немчинской появление в костюме широких рукавов, ненавязчиво вводящих в ее облик русское фольклорное звучание, обернулось решительным пересмотром всей манеры поведения. Костюм потребовал большей собранности в исполнении трюков, широты движений, что в свою очередь изменило и характер комплиментов. Больше того, возникла необходимость отказаться от традиционной для номеров Немчинской музыки Чайковского, найти музыкальное сопровождение более подвижное и современное по ритму и оркестровке. Стремление к цельности образа немыслимо без целесообразного отбора всех средств воздействия на зрителя, которыми в состоянии располагать цирковая артистка.

Этапы овладения манежным образом просто и последовательно выглядят на бумаге, а на деле были долгим и мучительным трудом, потребовавшим напряженной работы. Дело в том, что в цирке любой пустяк вырастает в проблему, связан с бесконечными подгонками и доводками. Даже обрывы, в которых артистка всегда себя чувствовала уверенно, пришлось отрабатывать заново из-за появления борцовок. До этого ведь она всегда работала и репетировала в легоньких открытых тапочках на перепонке, в них ноги совсем иначе ощущали веревки. А ведь для того, чтобы пустить новый трюк, новый реквизит, новый костюм в работу, к нему нужно привыкнуть, в него нужно поверить, о нем нужно перестать думать. Но и тогда нельзя считать себя застрахованным от самых невероятных сюрпризов.

Вот какое письмо довелось мне однажды получить от мамы: