Раиса в стране чудес

До сих пор Китайчик не мог уловить связи между самолетами и недвижимостью. Вначале он предполагал, что некий неизвестный богач собирается устроить игру на понижение, но это было бы слишком сложно и рискованно. Как же он добьется того, чтобы акции надежных компаний обесценились?

Ответ пришел неожиданно. Теракт. Грандиозный теракт, связанный с недвижимостью в Манхэттене и самолетами. Хотя что террористы могут сделать? Взорвать бомбу в центре Нью-Йорка? Угнать несколько самолетов? Здания и раньше взрывали, самолеты и раньше угоняли, но катастрофических изменений на бирже из-за этого не происходило.

«А что, если…»

Леша зажмурился и потряс головой, отгоняя пришедшую ему в голову мысль, Нет, это уже перебор. До такого ни один маньяк не додумается. Но ведь он же додумался! Если учесть, что подобная операция без труда может принести организатору около полумиллиарда долларов… За подобную сумму люди и не на такое способны. А террористы и вовсе не люди, а чертовы сдвинутые фанатики. Твою мать!

А что, если террористы выберут его небоскреб? Нет, все-таки это невероятно. Манхэттен под завязку набит небоскребами, хотя, с другой стороны, его «близнец» — самое высокое здание в Нью-Йорке…

— Срочно пришлите ко мне начальника службы безопасности, — нажав кнопку селекторной связи, потребовал Китайчик.

Чикаго, парк Гранта

Резкий пронизывающий ветер, дующий с озера Мичиган, страшно раздражал Дагоберто Саваласа, пытающегося заснуть на скамейке в парке Гранта. Тратиться на гостиницу бывший полицейский не хотел — денег у него было в обрез, а еще следовало разжиться оружием. Верный «кольт» сорок пятого калибра Савалас оставил дома — провезти его на самолете он не мог.

Теперь Даг жалел, что не поехал в Чикаго на автомобиле. Сэкономить, видите ли, решил. Машины у него не было, а арендовать ее вышло бы дороже, чем лететь на самолете. Зря он пожадничал — сейчас не гадал бы, где взять пистолет.

Места, где можно было, не утруждая себя излишними формальностями, купить оружие, причем по весьма сходной цене, Савалас прекрасно знал — недаром он восемь лет проработал в чикагской полиции. В этом были определенные преимущества, но также и недостатки.

Больше всего Дагоберто боялся столкнуться со своими давними знакомыми. Не хватало еще, чтобы его увидели и узнали бывшие коллеги по работе или личности, которых он некогда, в силу служебных обязанностей, арестовывал и отправлял за решетку!

Дело тут было даже не в конспирации. Представив, как эти типы будут мерзко хихикать за его спиной, показывая пальцами на «копа — туалетного клопа», Савалас закусил губу и до боли сжал кулаки. Такого позора его гордая латинская душа не смогла бы перенести.

По этой самой причине, спустившись с трапа самолета, Даг первым делом бросился в туалет и, запершись в кабинке, до неузнаваемости изменил свою внешность при помощи густых кустистых бровей, накладных усов и окладистой черной бороды, сделавшей его похожим на мусульманина.

За время, оставшееся до гастролей Ирвина Келлера, ему предстояло многое сделать: достать оружие, деньги, внимательно осмотреть здание «Сити-Холла», где должен был состояться концерт, прикинуть, где будет стоять машина певца, словом, сориентироваться на местности и составить предварительный план действий.

Просто взять и пристрелить Келлера из снайперской винтовки было бы нетрудно — стрелял Савалас отлично, но столь примитивное решение проблемы не устраивало бывшего полицейского. Певец причинил ему слишком много страданий, чтобы просто взять и уйти из жизни, не успев толком сообразить, что происходит. Прежде чем умереть, подлецу придется как следует помучиться. Проблема заключалась в том, что ради осуществления святой мести в полном объеме Ирвина, прежде чем убить, следовало похитить, а организовать похищение звезды такого масштаба было очень даже не просто.

Тишину ночного парка разорвали громкие голоса. К скамейке, на которой лежал Савалас, демонстративно разболтанной походкой приближались три наглых молодых негра. Судя по обрывкам разговора, доносящимся до слуха бывшего копа, их речь представляла собой малоэстетичную смесь блатного сленга и витиевато-нецензурных выражений преимущественно сексуальной окраски.

«Уроды», — с ненавистью подумал Даг и был прав.

Как и в Нью-Йорке, в Чикаго с приближением темноты порядочные люди спешили убраться из парков и малолюдных плохо освещенных улиц. С наступлением ночи город переходил во власть молодежных банд, преступников, сутенеров и торговцев наркотой.

Заметив лежащего на лавке человека, юнцы восторженно заржали, предчувствуя развлечение.

— Эй, ты, чмо, ублюдок бородатый, — обратился к Саваласу лопоухий негритос с кривым перебитым носом. — Какого хрена здесь разлегся?

— Ну и бородища, — хохотнул его приятель. — Такой на дюжину мочалок хватит. Мне как раз нужна мочалка — задницу моей собаке мыть.

— А ну, валите отсюда, вонючие ниггеры, пока я вам ноги не переломал, — процедил сквозь зубы Даг. На мгновение банда опешила.