Райская сделка

— Мне все равно, чему вы верите, майор. — У Уитни от волнения перехватило горло, голова странно закружилась, и его глаза стали казаться сверкающими пятнами на предрассветном небе с проглядывающими в нем утренними звездами.

— Вы пили… виски. — Говоря это, он вдыхал его пары. В его представлении этот запах ассоциировался с компанией грубых мужчин, с драками и разгульными пирушками, с их чувством товарищества и вызова. От этого запаха кровь в его венах заструилась еще быстрее и мускулы судорожно сжались в ожидании. Почему-то казалось естественным, чтобы от Уиски Дэниелс исходил запах виски, поскольку она была его противником во всех смыслах. Она бросала смелый вызов его воинскому долгу и искусству, а также мужскому достоинству. И несмотря на предостережение этого последнего довода, прозвучавшего у него в голове, он притянул ее еще ближе к своему напряженному телу.

— Уж очень холодно было ночью, майор. — Уитни изо всех сил старалась держать себя в руках, не поддаваться обаянию чувственной силы, исходившей от него. Но глаза ее невольно всматривались в смелые очертания его губ, а пальцам так и хотелось погладить темные завитки на его висках. Невольно ее голос смягчился. — Глоток хорошего виски согревает кровь.

— У вас и без того достаточно горячая кровь, барышня, — пробормотал он, сдерживая невыносимое желание провести рукой по ее щеке и по прямому носику, чуть вздернутому на кончике. Черт, у нее такая нежная и гладкая кожа… прямо шелковая. Данбер прав: что еще мог мужчина делать с ней в лесу, с этой опьяняющей Уиски Дэниелс? — Кто он? — требовательно спросил он вибрирующим от желания голосом. Он ждал и вместе с тем страшился ее ответа. — Он винокур, да?

— Кто? — Он гладил ее по губам, и это мешало ей сосредоточиться.

— Ваш мужчина.

— Но подумайте сами, майор… — Подавляя смущение, она постаралась говорить с присущим Дэниелсам дерзким вызовом. — Что мне может понадобиться от мужчины?

Это был самый провокационный вопрос, который только женщина могла задать мужчине, а Гарнер Таунсенд был не из тех, кто уклонялся от вызова, опасаясь возможных последствий.

— Гм… вот это, например…

Одной рукой обхватив девушку за затылок, а другой за талию, он прижал ее к своему худощавому мускулистому телу. Уитни обеими руками уперлась ему в грудь, но не нашла в себе сил оттолкнуть его. Она поняла, что он снова хочет ее поцеловать и что на этот раз уступит ему.

Она позволит ему поцеловать себя, понял он, глядя, как приоткрываются ее нежные полные губы, а голова инстинктивно чуть отклонилась, чтобы принять его поцелуй.

Именно этот момент проносился в их памяти при каждой встрече друг с другом, во время стычек в таверне и в лагере. Каждый пылающий взгляд, каждая минута напряженного молчания, каждый оскорбительный наскок призывал их проверить вкус ошеломляющего наслаждения, которое внезапно обрушилось на них в тот памятный первый день их встречи.

Она подрагивала от предвкушения, затем, когда он коснулся ее губ, ее обдало жаром. Его губы нежно порхали вокруг ее рта, словно уговаривая приоткрыться, а язык медленно, гипнотически прикасался к разделяющей губы полоске. Она тихо застонала от потрясения, смешанного с удовольствием, когда он наконец коснулся кончика ее языка своим, а затем обвил его. Руки ее бессильно соскользнули с его груди и обхватили его талию. Достаточно было этого слабого движения, чтобы внутри у него все взбунтовалось.

У него вырвался приглушенный страстный стон, он крепко прижал ее к груди, с головокружением погружаясь в терпкий горячий аромат ее рта. Она закрыла глаза, упиваясь невыразимой интимностью поцелуя.

Наконец Гарнер Таунсенд осознал, что у него дрожат широко расставленные ноги, он открыл глаза и понял, что стоит посередине дороги, неистово обнимая Уиски Дэниелс, как будто собирается овладеть ею прямо на этом месте, стоя. Он не собирался отпустить ее сейчас, когда дошел почти до крайней ступени возбуждения и когда чувствовал около себя ее нежное молодое тело. Не размыкая объятий, он стал подталкивать ее своим сильным телом назад, в лес.

Нежась в кольце его теплых сильных рук, захлестнутая морем пьянящих ощущений, Уитни не сопротивлялась. Они наткнулись на дерево, и он прижал ее к стволу всем своим напряженным телом. Она нерешительно шевельнула руками, и он поднял их и принудил ее обнять себя за шею, а сам снова опустил голову и встретил ее губы для поцелуя. Она с восхищением провела пальцами по его шее и выше, в самую гущу вьющихся волос. Они были удивительно похожи на детские, такие же мягкие, и словно в ответ на ее ласку шелковисто обвились вокруг пальцев.