Райские острова

Что касается странностей в записях бесед, которые я посылал Вам, то Вы совершенно правы, конечно. Не только для нас, исследователей с «Морского ветерка», но и для многочисленных келлских купцов и миссионеров, имевших дело с островитянами гораздо дольше нас, эти странности служили источником постоянных недоумений. Что можно думать о людях, которые говорят о магии как о чем-то, с чем они постоянно сталкивались? Чему следует верить, если они описывают Дастелы как существовавшие, а потом исчезнувшие острова? Как понять единодушные заверения, что татуировки на мочках их ушей были сделаны представителями негуманоидной расы, которых никто из келлсцев никогда не видел? Являются ли Блейз Полукровка и ей подобные просто прирожденными лжецами, обожающими сочинять невероятные истории? А может быть, они верят в то, что говорят, какими бы неправдоподобными эти россказни нам ни казались?

Посылаю Вам новую порцию записей, содержащих описание дальнейших интриг и, как я надеюсь, дающих возможность проникнуть в суть культуры, которая – увы! – больше не существует в своей прежней форме. В этом повинны отчасти контакты с Келлсом, отчасти – тот странный эпизод в истории Райских островов, который островитяне называют Переменой.

Да, я старался сохранять непредвзятый взгляд, не позволяя собственным культурным установкам влиять на изустную историю, которую мы записывали, но видит Бог – до чего же это иногда оказывалось трудно!

Остаюсь Ваш покорный племянник Шор айсо Фаболд

Глава 11

Одного взгляда на Флейм оказалось достаточно, чтобы я забыла о собственной боли. Она боролась с тем, что происходило с ней, но битву проигрывала. Ее рука воспалилась до локтя кожа натянулась и покраснела. Однако никаких признаков разложения, которое уже началось бы, будь это вызванная заклинанием дун-мага язва, я не заметила, да и боли особой Флейм не испытывала. Ее глаза говорили о страхе, а не о страдании; страх казался таким огромным, что мне трудно было встречаться с Флейм взглядом.

Как только я вошла в комнату, Рэнсом вцепился мне в руку; бедняга все время норовил повиснуть на мне.

– Где ты была? Разве ты не знаешь, как она страдает? Почему тебя не было рядом? Хранители не желают меня слушать! Как ты могла ее оставить?

Успокаивать мальчишку принялся Тор, предоставив мне возможность заняться Флейм. Она не стала меня упрекать, но те немногие слова, которые она пробормотала, опалили меня, как огнем.

– Зло растет во мне… Я начинаю ненавидеть… Я стала обо всех думать ужасные вещи. – Она взглянула на свою руку. – Она такая потому, что я пытаюсь сопротивляться. Как только я сдамся, опухоль пропадет. Но внутри… Ох, Блейз, что у меня внутри! Блейз, не позволяй мне остаться в живых такой! Обещай! Если хранителям не удастся…

Я еле узнавала свой голос, когда давала ей обещание:

Я скорее увижу тебя мертвой, чем позволю покориться Дун-магии. Клянусь.

Только попробуй тронуть ее, и будешь иметь дело со мной! – взвился Рэнсом.

Тор ровным голосом перебил его:

– Внизу у нас морской пони. Можешь ты отнести Флейм вниз, Новисс? Мы отвезем ее на «Гордость хранителей». – Он коснулся моей руки, одобряя мою сдержанность. Слишком много всего случилось в этот день… Мне хотелось принять ванну, чтобы смыть с себя всю скверну, мне хотелось, чтобы меня обняли и приласкали… Мне хотелось почувствовать себя в безопасности.