Райские птички (СИ)

Наверное, таким был взгляд Билла, когда тот впервые увидел принца из темницы. Именно такому взгляду невозможно сказать «нет», если в вас есть хоть капля человечности. И король не сказал. Он был уверен, что юноша уже мертв, но не мог отказать сыну.

Дитрих нерешительно вошел в покои Томаса и замер на пороге.

- Ну что? – в глоссе принца не было надежды, лишь безграничная боль и горечь. А значит, легче будет сказать правду.

- Томас, понимаешь…

- Понимаю, - Том отвернулся к окну и поджал губы.

Он думал, что уже не надеется. Но ответ короля все равно вызвал глубокое разочарование и острую боль.

Дитрих не знал, что сказать. Для него всегда было трудно находить слова успокоения, а когда утешать приходится собственного сына, в тысячу раз тяжелее. Так и не найдя подходящих слов, он лишь молча положил руку на плечо сына и сжал его, как бы говоря «Я с тобой».

В глазах Томаса застыла влага, а затем слезами поползла по щекам. Он не мог говорить. Это было слишком тяжело. Он слишком любил Билла и до сих пор любит. Он знал лишь одно: он отомстит. Отомстит Августу, который загубил его любимого. Он не прикажет его казнить, нет – это слишком просто. Пускай томится в темнице всю оставшуюся жизнь. Теперь ему будут приносить раз в день по кусочку черного хлеба и раз в месяц выводить на пятиминутную прогулку, чтобы не забывал, что жизнь все еще идет, только он уже не живет. И он на себе прочувствует, что творил своими руками с сотнями невинных людей. Томас поклялся сам себе, что отомстит, и не только брату, но всем, кто на него похож. Всем беспощадным и жестоким, всем, на кого только хватит сил, и во что бы то ни стало сделает этот мир хоть капельку добрее, хоть немного напоминающим Билла. Все решено, и принц уже никогда не изменит своего решения.

Оглянувшись, он заметил, что отец уже не стоит возле него. Он оставил его наедине со своим горем и печалью, за что Том был ему безмерно благодарен. В эту минуту ему нужно побыть одному.

Встав с кресла, принц взял одну свечу и зажег ее. Наблюдая за ровным пламенем огня, он вспоминал все, что у них было с Биллом: каждое прикосновение, каждую улыбку, каждый вздох. Слезы текли по лицу одна за другой, и тихие всхлипы нарушали тишину в комнате.

- Я люблю тебя, - шепотом промолвил Том, не сводя глаз с пламени свечи и видя в нем лицо любимого. – И буду помнить и скорбеть всю жизнь.

- Люби… - ласковый, как майский ветер, голос прозвучал прямо над самым ухом. Лишь от одного его звучания Билл готов был поверить, что попал в рай. Люди так говорить не могут. Столько нежности и блаженной любви может излучать только божественное создание. И на этот раз Биллу удалось расслышать и второе слово: - …жизнь.

«Жизнь, - эхом отдалось в голове. – Жизнь!» Неужели она продолжается?! Сердце затрепеталось в груди, словно птица в клетке, которая смирилась со своей участью быть взаперти, но вдруг вновь захотела ощутить вкус свободы и… жизни.

- Билл, Билл, Билл! Очнись, умоляю! – сильный удар по щеке, а затем холодная вода в лицо, и юноша почувствовал свое тело, тяжелое, ноющее со всех сторон и изнемогающее, но… живое.

Ощутив страстный порыв как можно скорее встать с кровати, обнять брата, по которому он так соскучился, и во все горло кричать «спасибо!», Билл попытался пошевелить хотя бы пальцем и понял, что парализован. Но теперь он не испугался, потому что знал, что достаточно лишь тихо застонать, и Арне услышит.

- Слава Богу, жив! – услышав слабый стон брата, счастливо воскликнул Арне и начал тереть бока Билла горячими руками, - Билл, Билли, держись, я вызвал скорую. Сейчас они приедут, и все будет хорошо. Ты только держись, слышишь?

Билл не знал, сколько времени прошло до тех пор, когда его привезли в больницу. Но это были самые счастливые минуты его жизни. Ведь несмотря на всю ту боль, что он испытывал, несмотря на мучительные процедуры, которые ему начали делать еще дома и продолжили в больнице – несмотря ни на что, он жив. И это дарило безграничное счастье. Ведь теперь он так любит жизнь!

Ночь была тяжелой, но Билл пережил ее, и утром к нему вернулись слух, зрение, голос. Он мог ходить без чьей-либо поддержки, и все пришло в норму. Его больше не мучили никакие вопросы. Все стало настолько ясным, как солнце в небе, что после долгой ночи освещало город по утрам и дарило людям улыбки.

Сидя на широком подоконнике в больничной палате и любуясь, как из низших туч сонно сыпется мелкий дождик, Билл вспоминал последние дни своей жизни там, в прошлом, размышлял обо всем, что с ним произошло, и благодарил Бога за такой бесценный урок. Только пережив две смерти, он осознал, что жизнь стоит того, чтобы за нее бороться, а любовь, чтобы отдать жизнь.

- Билл, привет, - услышав голос брата, Билл обернулся и, расплывшись в светлой улыбке, соскочил с подоконника, в один миг оказавшись в объятиях Арне. – Билли, как я переживал! Что же ты наделал? Зачем?

- Спасибо! – прижимаясь к его плечу, восклицал Билл.