Раиский (ЛП)

— Это почти справедливое замечание, — огрызаюсь я в ответ. — За исключением следующего раза, я бы просто посоветовал тебе оставить меня в покое, черт возьми, если я не отвечу на твои сообщения и если меня не будет в твоей комнате, потому что ясно, что я не хочу с тобой разговаривать. Мы закончили, Сэйнт.

— Мы далеки от этого.

— Если ты думаешь, что сможешь шантажировать меня, — начинаю я шипеть, источая яд, — этого не произойдет. Я бы лучше пошла…

— Заткни свой глупый маленький рот, — рычит он.

— Твой отец подталкивает тебя к этому, Сэйнт? — продолжаю я. — Так вот что это такое? Папа хочет, чтобы стипендиат ушел, и Сэйнт сразу же приступает к заданию, как хороший мальчик, которым он и является?

Он подходит ближе ко мне, тесня меня. Я оглядываюсь, беспокоясь, что все будут таращиться на нас, но никто не смотрит. У меня такое чувство, что это не потому, что им не любопытно. Это весьма вероятно, потому что они в ужасе от характера Сэйнта.

В конце концов, этот ублюдок, их господин и повелитель. Когда он щелкает пальцами, они падают на колени.

— Это только между мной и тобой, Эллис. Ты, кажется, не совсем понимаешь, что я имел в виду, когда сказал, что ты принадлежишь мне, — рычит он низким голосом, хотя я уверена, что люди рядом с нами в очереди все еще могут его слышать. — Если я позвоню тебе, ты ответишь. Конец истории.

Я стискиваю зубы до боли в челюсти.

— Ты очень легко заставляешь ненавидеть себя, ты это знаешь?

— Мне все равно, ненавидишь ли ты меня, — огрызается он в ответ. — Пока ты помнишь что твоё место рядом со мной, тогда можешь, блядь, проклинать мою душу в аду, мне плевать

— Мое место? — Я пытаюсь сохранить самообладание, чтобы мы не устроили сцену, но это становится все труднее, чем больше он тычет в мою сдержанность. — Ты не хочешь сказать мне, что это за чертово место, если это так важно для тебя?

— В идеале, подо мной. — Он усмехается своей собственной неудачной шутке, но его глаза вспыхивают нескрываемой яростью. Я задела за живое, возможно, даже за несколько. Хорошо, пусть он разозлится. — Но в те моменты, когда я не заставляю тебя кричать, я ожидаю определенного уровня послушания. Ты моя.

— Как ты думаешь, что это такое? Ты думаешь, я стану твоей секс-рабыней или еще каким-нибудь дерьмом?

— Неплохая идея.

Он выглядит таким чертовски высокомерным. Я хотела бы ударить его по самодовольной физиономии и сказать, чтобы он пошел к черту, но на самом деле, я знаю, что это его не остановит. Я уже более или менее сделала с ним все это, и он все еще здесь.

— Этого никогда не случится, — плюю я. И он не выглядит убежденным.

Наклонившись к моему уху, он предлагает: — Я мог бы надеть на тебя ошейник, если это заставит тебя вести себя прилично. Я думаю, тебе бы это понравилось, не так ли?

Я отдергиваю от него голову.

— Сэйнт, прекрати.

— Почему? Я сказал что-нибудь, что тебя не заводит? Неужели твои хорошие, южные девичьи нравы наконец начинают действовать после того, как ты провела последние два семестра со мной, ужалила тебя…

— Ты ведешь себя как гребаный мудак, вот почему. Мои щеки пылают, потому что я слышу несколько смешков позади себя. — Может, ты просто прекратишь это?

Он медленно моргает мне.

— Только если ты начнешь делать то, что тебе говорят.

— Иди нахуй, Сэйнт. — Мой голос срывается от усилий удержаться, чтобы не накричать на него. — Я не твоя игрушка. Вбей это в свою тупую голову.

Его губы опускаются в хмурую гримасу, но я могу сказать, что все это притворство. Ему это нравится, устраивать сцену.

— Ты ведешь себя нехорошо, Эллис.

Я беру свою тарелку и пихаю ее ему в грудь. Он даже не шелохнулся.

— Съешь член, Анжелл, но не забудь приберечь вторую половину, чтобы твой отец подавился.

Я обхожу его, чтобы убежать. Не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли он за мной, но у меня такое чувство, что нет. Хорошо. Я надеюсь, что он так же зол на меня, как и я на него. Напористый сукин сын.

Я выхожу из столовой, пропуская завтрак, о решении, о котором я сожалею позже, когда с трудом прогуливаюсь по своим занятиям. Я стараюсь не обращать внимания на Сэйньа во время каждого нашего общего урока, но по мере того, как наступает утро, я все меньше и меньше беспокоюсь о нем и все больше и больше стремлюсь к концу дня, чтобы я могла спрятать свое лицо в уединении моей собственной комнаты.

Мой желудок так громко урчит, и я так сосредоточена на том, насколько я голодна, что не обращаю особого внимания на то, где я иду на урок истории. Это единственная причина, по которой Сталкер Барби может застать меня врасплох.

Толчок, казалось бы, приходит из ниоткуда. Моя спина ударяется о доску объявлений, резиновые спинки гвоздей впиваются в мою плоть, и дыхание вырывается из моих легких.

Широко раскрыв глаза, я смотрю на Лорел, которая стоит, сжав руки в кулаки, и смотрит на меня. Она совсем одна, никакой бимбо-компании не видно. И она выглядит разъяренной, но я не уверена, что я сделала, чтобы она так заметно разозлилась. По крайней мере, я не думаю, что сделала что-то большее, чем раньше.