Райский остров

– Эй, Смитти. Как настоящая женщина, знающая свое место, подай мне воды.

Маргарет медленно подняла глаза. Она занималась с Аннабель, пытаясь отвлечь ее. Но ребенок прыгал на коленях, упорно пытаясь уползти и осмотреть лодку. Аннабель не хотела играть, она хотела бы бросать повсюду галеты, крошить их, делать что угодно. Единственное, на что она не соглашалась, – это посидеть спокойно.

Лидия и Теодор два раза поссорились по поводу того, кому из них можно посидеть рядом с козой. Один раз из-за того, кто первый спросил, еще один – кто чье место занимает, и три раза из-за того, кто первый начал. Лидия надула губы, а коза гнусно блеяла.

Было очень жарко, Маргарет сидела вся красная, у нее от солнца жутко болела голова. Воздух был таким плотным, что казалось, можно плыть по нему. Маргарет натянула кусок брезента над собой и над детьми. Мокрые от пота волосы свисали на лоб, кроме того, вся она была в крошках от галет, а тут еще монарх повелел подать ему воды.

Хэнк снял свою сутану и остался в той одежде, которая, видимо, была надета на нем в тюрьме: в грубых холщовых штанах с веревкой вместо пояса и рубахе, на которой осталась только одна пуговица. Он остался полураздетым: виднелась его волосатая загорелая грудь и плоский, как стиральная доска, живот. Когда-то, может быть, год назад, его одежда скорее всего была белой, но сейчас превратилась в грязно-серую. Одной рукой он придерживал парус, а другой отстукивал какой-то противный мотивчик. Широкополая шляпа затеняла его лицо, и Маргарет не видела его выражения, но тут Хэнк сдвинул шляпу, зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, затем почесал свой заросший волосами живот. Потом стал скрести подбородок, потом перешел к шее и занялся ею уже с такой силой, что Маргарет искренне недоумевала, почему он не поможет себе ногой. Она наблюдала за ним с беспредельным удивлением. Спустя некоторое время уже он воззрился на нее, как будто ожидая чего-то. Она улыбнулась с невинным видом.

– Ну...

– А что, вы что-то сказали?

– Воды. Дай мне воды.

– О, конечно. – Одной рукой она обняла Аннабель, а другой достала маленькую чашечку. – Позвольте вас обслужить.

Хэнк, с презрением оглядев сосуд, спросил:

– Откуда это взялось?

– Эта чашка? Я нашла ее в одном из чемоданов.

Она повернулась на сиденье к нему спиной. Ребенок засмеялся и захлопал в ладошки от радости.

– Ура! Ура!

«Да, Аннабель, это будет забавно». Маргарет оглянулась украдкой и увидела, что Хэнк, насвистывая, смотрит на море. Она для вида погремела канистрой с водой, а сама быстро опустила посудину в океан, затем осторожно вытерла ее внешнюю поверхность юбкой. Одарив Хэнка еще одной медовой улыбкой, она протянула ему чашечку:

– Ваша вода, сэр.

Как всегда пробурчав что-то в ответ, он поднял чашку ко рту и осушил ее одним неандертальским глотком.

Вода брызнула у него изо рта во все стороны, и вслед за этим из его глотки полились все его ужасные слова. Хэнк вытер рот тыльной стороной ладони.

– Это же морская вода!

– Я знаю.

– Что тогда это, черт возьми, значит?

– Бунт на корабле.

Он вскочил так, что лодка покачнулась, остановился около мачты, затем прошел мимо нее, схватил емкость с водой и, выпустив очередной заряд своих самых отборных слов, вернулся к своему сиденью. Аннабель посмотрела на него и сказала довольно отчетливо:

– Демо!

Он нахмурился, а ребенок заулыбался, замахал руками и закричал:

– Демо! Демо!

– Нет, Аннабель. – Маргарет погрозила ей пальцем. – Это плохое слово.

Хэнк поднял канистру, отпил воды и поставил ее между ног.

– Разве мы не должны разделить воду на разумные порции?

– Что, испугалась, Смитти?

Она обвела взглядом горизонт и спросила:

– Вы знаете, где мы находимся?

– Мне не нужно знать, где мы.

Это было все равно что разговаривать с камнем.

– У мужчин развиты инстинкты. Шестое чувство.

– Которое называется равнодушием к мнению женщины.

– И это тоже. Я точно знаю, куда направляюсь.

– Без карты и без компаса?

Он для наглядности постучал пальцем по виску и посмотрел на нее с надменным выражением всезнайки.

– У меня все здесь! Дар природы, милочка. Это все равно как вовремя обчистить чей-нибудь карман.

Она покачала головой:

– У вас нет моральных принципов.

Он усмехнулся так, как будто она сделала ему комплимент. Положив руки на борт, он кивнул на чемоданы, качавшиеся за кормой.

– А что, там есть сигары?

Маргарет бросила на него взгляд, который совершенно точно давал понять, что он должен сделать с этими сигарами.

– Пиво?

– Нет. Ни сигар, ни пива, ни танцовщиц канкана.

Хэнк усмехнулся и уставился на ее ноги. Она тоже непроизвольно посмотрела вниз. Мокрое платье прилегало к телу, как вторая кожа.

– Не думаю... – Тут он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Через несколько минут он засвистел и стал выстукивать другой мотив. Вздохнул и оглянулся.

– Вот это жизнь. Свежий воздух. Солнечный свет.