Райский сад

Но идти никуда не пришлось. Девушка сама вернулась в бар и, залившись румянцем, сказала:

– Извините.

Она умылась, поправила прическу и, подойдя к Дэвиду, очень быстро поцеловала его в губы.

– Мне уже хорошо. А кто выпил мой мартини?

– Я его вылила, – сказала Кэтрин. – Дэвид приготовит тебе еще.

– Надеюсь, вы не передумали, – сказала она. – Я буду ваша и Кэтрин.

– Женщины меня не интересуют, – сказала Кэтрин.

Было очень тихо, и ей самой и Дэвиду показалось, что голос ее прозвучал как-то странно.

– Совсем?

– Совсем.

– Я буду твоей подружкой, если захочешь, твоей и Дэвида.

– Не слишком ли у тебя грандиозные планы? – спросила Кэтрин.

– Но ведь я для того и приехала, – сказала девушка. – Я думала, вам так хочется.

– У меня никогда не было подружки, – сказала Кэтрин.

– Какая я глупая, – сказала девушка. – Я и не знала. Нет, правда? Ты меня не разыгрываешь?

– Нет, не разыгрываю.

– Как я могла быть такой дурочкой, – сказала девушка.

«Она хочет сказать „так ошибаться“», – подумал Дэвид, и Кэтрин подумала то же самое. Ночью Кэтрин сказала:

– Напрасно я втянула тебя в эту историю. Напрасно.

– Лучше бы нам ее не знать.

– Могло бы случиться что-то и похуже. Может, так лучше – пройти через все и забыть.

– Ты можешь отправить ее отсюда.

– Так легко мы теперь не выпутаемся. Неужели она тебя не волнует?

– Даже очень.

– Я так и знала. Но я люблю тебя, а остальное не важно. Ты ведь сам это знаешь.

– Ничего я не знаю, дьяволенок.

– Ладно, не будем такими мрачными. Когда ты мрачен, мне кажется, что все кончено.

Глава двенадцатая

Ветер дул третий день кряду, только теперь порывы его стали слабее. Дэвид сел за стол, перечитал рассказ с самого начала до той строчки, где прервал работу, и, читая, выправил написанное. Он продолжал писать и перенесся в рассказ, забыв о настоящем, так что, когда раздались женские голоса, он не стал прислушиваться. Женщины прошли под окном, и он махнул им рукой. Они помахали в ответ, и темноволосая девушка улыбнулась, а Кэтрин послала ему воздушный поцелуй. Утром девушка выглядела очень хорошенькой, лицо ее сияло и было покрыто ярким румянцем. Кэтрин была красива, как всегда. Он услышал мотор автомобиля и про себя отметил, что они уехали на «бугатти». Дэвид снова погрузился в работу. Рассказ получался хороший, и он закончил его перед самым полуднем.

Завтракать было поздно, и, хотя в записке, приложенной к ключу от машины, Кэтрин писала, что они уехали в Ниццу и на обратном пути подождут его в кафе, он слишком устал, чтобы ехать в город на старенькой «изотте» с плохими тормозами и неисправным мотором.

«Я знаю, чего мне хочется, – подумал он. – Холодного пива в высокой литровой кружке из толстого стекла и pomme a l'huile,20 посыпанного молотым перцем». Но пиво на побережье было плохим, и он с удовольствием вспоминал Париж, да и другие города, и радовался тому, что удалось поработать и закончить хороший рассказ. Это была первая вещь, которую он написал с тех пор, как женился. «Главное – суметь закончить, – думал он. – Неоконченная вещь ничего не стоит. Завтра я продолжу повесть о путешествии и обязательно закончу и ее. Только как? Как ты собираешься закончить ее теперь?»

Как только он отвлекся от работы, в голову полезло все, о чем он старался не думать. Он вспомнил вчерашнюю ночь, дорогу, по которой два дня назад ехал с Кэтрин и по которой сегодня она отправилась вместе с этой девушкой, и ему стало не по себе. «Должно быть, они возвращаются. Уже полдень. А может быть, они в кафе. „Будь проще“, – сказала Кэтрин. Но она имела в виду что-то еще. Наверное, она знает, что делает. Наверное, она знает, чем все кончится. Наверное, она действительно знает. А ты нет.

Ну вот, работал спокойно, а теперь дергаешься. Лучше напиши еще один рассказ. Напиши самый трудный из тех, что задумал. Иди и садись писать. Нужно держаться, если желаешь ей добра. Много ли хорошего ты ей дал? Много? Нет, не много. Много – значит достаточно. Завтра же принимайся за новый рассказ. Нет, к черту завтра! Что значит завтра? Иди пиши сейчас».

Он сунул записку и ключ от машины в карман, вернулся в рабочую комнату, сел за стол и написал первый абзац нового рассказа, который откладывал с тех самых пор, как научился писать. Он написал этот абзац простыми предложениями, и теперь все проблемы, о которых он хотел рассказать, предстояло пережить самому и оживить их на бумаге. Начало написано, и остается только продолжить работу. «Вот и все, – сказал он. – Видишь, как на самом деле просто то, что у тебя не получалось?» Потом он вышел на террасу, сел за столик и заказал виски с содовой.

Племянник хозяина принес из бара бутылки, лед, стакан и сказал:

– Месье еще не завтракал.

– Я слишком долго работал.

– C'est dommage,21 – сказал паренек. – Принести что-нибудь? Сандвич?

– В нашей кладовой есть банка Maquereau Vin Blanc.22 Откройте и принесите мне.

– Но она теплая.

– Не важно. Принесите.

Он съел Maquereau Vin Blanc и выпил виски с содовой. Конечно же, охлажденная рыба была бы куда вкуснее. За едой он прочел утреннюю газету.