Райский уголок

Перебравшись на другую сторону, она рухнула без сил, припав к скале подальше от края пропасти, и закрыла голову руками. Все еще слегка дрожа, смертельно усталая, она собралась с силами, поднялась на ноги и отправилась в обратный путь к грузовику. Пережив ужас последних минут, теперь она мучилась из-за другого. В нее вселилось беспокойство. Она должна была окликнуть Хьюго, предупредить его о том, что возвращается назад. Но в тот момент, охваченная паникой, она была способна мыслить логически или рассуждать здраво не более, чем летать по воздуху. Хьюго наверняка догадается, что она вернулась обратно.

Когда Филиппа появилась у грузовика, оказалось, что прошло до смешного мало времени. Запыхавшись от последнего крутого и скользкого спуска, она вынырнула из-за скалы. Ее встретили подбадривающими и сочувствующими улыбками.

— Ты уже вернулась? — невинно спросил Брайан.

Но ей было не до обид или претензий. Она только удрученно покачала головой.

— Не могу сказать, что эта вершина является предметом моей мечты. — Она поразилась тому, что ее голос был совершенно спокоен. С облегчением развалившись на траве рядом с Брайаном и Кристиной, она взяла бутылку апельсинового сока, которую ей с улыбкой протянул Брайан.

— Мы играем в карты, — сказала Кристина. — Хочешь присоединиться к нам? Ставки не слишком высокие.

Филиппа была в изнеможении. Она покачала головой. Солнце стояло высоко, было очень жарко, хотя на этой высоте дул прохладный ветерок.

— Нет, спасибо. Пожалуй, найду себе укромное местечко и посплю после всех волнений. — Она поднялась, помахала рукой тем, кто сидел у небольшого костра и пил чай, обошла грузовик и направилась к углублению в скале. Она растянулась на спине, положив руки под голову. Теплое и ласковое солнце пригревало лицо и ноющее тело. Взглянув наверх, она увидела бумажного змея, который взмыл высоко в небо, и подумала, что еще никогда в жизни не чувствовала себя так уютно. Через минуту она уже крепко спала.

Пробудилась она от шума голосов. Один был явно взбешенный, другой — успокаивающий и дружелюбный.

— Проклятая девчонка — я убью ее! — Филиппа к своему ужасу узнала голос Хьюго. — Слабоумный ребенок! Сотворить такую глупость! Я думал — мы думали, ее уже нет в живых! Куда, к черту, она подевалась?

— Тс-с, Хьюго, успокойся. Она спит.

— Спит! — Оскорбленный голос Хьюго изменился до неузнаваемости. — Она спит, пока мы, рискуя жизнью, карабкались по этим чертовым горам, чтобы отыскать ее? Что она о себе воображает? Что это за детские игры?

— Она просто не справилась. Я думаю, она испугалась.

— Тогда почему она не сказала мне об этом? — Филиппа вздрогнула — столько неистовой силы было вложено в эти слова. — Ради Бога, что случилось с этим ребенком? Ей не надо было идти — ее никто не заставлял. Ты и другие остались здесь — она должна была понять, что это не прогулка по Гайд-Парку! — Филиппа застыла в своем укрытии, не в силах пошевелиться. — О Боже, я бы свернул ее тощую шею! Я думал… я боялся… Бог ты мой, представь себе, что бы я сказал леди Фи, вернувшись обратно? Что ее любимица осталась лежать в ущелье?

— Хьюго, заткнись, слышишь? Она здесь, цела и невредима. Не трогай ее пока. Пусть поспит. И, пожалуйста, успокойся! Пойдем — выпей немного.

Голоса стихли.

Филиппа села, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лбом, чтобы спрятаться от ослепительно яркого солнца. Она долго сидела так с несчастным видом. Все ее мечты, которые она лелеяла последние несколько дней, рассыпались в прах. Проклятый ребенок. Слабоумное дитя. Нежеланное, безответственное протеже леди Фи — за все свои семнадцать лет она еще никогда не испытывала подобного унижения. Ей пришлось приложить огромное усилие воли и в конце концов подняться, стряхнуть пыль с джемпера и брюк и выбраться из своего укрытия. Она должна найти в себе силы посмотреть в глаза тем, кто вернулся из-за нее раньше времени.

Хьюго уже немного успокоился.

— Куда ты, к черту, подевалась?

Сознавая, что ее исподтишка разглядывают, Филиппа подняла голову.

— Мне очень жаль. Я пыталась позвать тебя. Я… не могла. Прошу прощения, если я причинила вам беспокойство.

Угрюмое выражение на его лице ничуть не смягчилось.

— Беспокойство? Да у меня чуть сердце не разорвалось.

— Оставь, Хьюго, ну, — кто-то сказал спокойно. — Все хорошо, что хорошо кончается. — Иди сюда, Флип, помоги нам. Надо разобрать корзины с едой.