Рак. Опыт борющихся. Методики лечащих

А что касается эпидемии – не рака стало больше, а выявляемость повысилась. Теперь мы на ранних стадиях его обнаруживаем в 48% случаев. Вот сейчас мы проводим скрининг предстательной железы. Это – на цифрах – привело к всплеску заболеваемости. Но на самом деле количество больных-то не увеличилось! Просто мы их выявляем. Примерно такая ситуация – со смертностью. Сейчас статистика ведется по последней причине смерти. Но зачастую к пневмонии или сердечному приступу, от которых умер человек, привела опухоль. Она – истинная причина смерти. И если будет вестись статистика по этому принципу, сразу создастся впечатление, что количество опухолей выросло. А рак займет первое место среди причин смерти.

– Многие предлагают брать у каждого ДНК-анализ, чтобы определить, есть ли склонность к раковым заболеваниям и каким именно. Вы одобряете?

– Рациональное зерно в этом есть, безусловно. Но это, во-первых, дорого. Во-вторых, вот мы выяснили, что есть склонность, а дальше? Мы же не можем взять и исправить геном. Так что много популизма в этом вопросе сейчас. Но на какие-то определенные виды рака сдавать кровь было бы хорошо, чтобы быть настороже.

– Половина всех видов рака – именно наследственные?

– Есть исследования, которые доказывают это.

– Одно из последних исследований американских ученых показало, что к раку приводят сосиски…

– Выдумка. Еда, конечно, имеет значение, но дело ведь не в виде продукта, а в его составе. Красители, стабилизаторы, уплотнители, усилители вкуса – это ж все химия, которая разрушает организм.

– Некоторые заявляют, что рак можно вылечить голоданием. Вы одобряете этот метод?

– В процессе жизни иммунная система борется с возникающими опухолевыми клетками, то есть организм сам себя исцеляет. Но когда количество раковых клеток превышает «предел» – организм оказывается бессилен. И тут уже недуг не делает различия между бедными и богатыми, обывателями и знаменитостями.

– Кстати, про знаменитостей. В последние годы многие артисты стали жертвами недуга и наверняка в первую очередь обращались к вам. Но потом они ехали за границу и лечились там. Почему?

– В обществе есть убежденность, что за рубежом вылечат, а у нас – нет. Но это глубокое заблуждение. В силу врачебной тайны не могу назвать фамилий. Но поверьте: большинство из тех, кто наблюдался у нас, живы до сих пор. А многие из тех, кто лечился в других странах, умерли. Российские онкологи не научились себя рекламировать, но они сегодня делают свое дело на высочайшем уровне. И я знал пациентов, которые поехали за границу, заплатили бешеные деньги, а потом вернулись и лечились у нас. Или были такие, кто лечился у нас, потом ехал за рубеж проверить, правильно или нет. И там им, опять-таки за большие деньги, говорили: все хорошо вам сделали в России.

– Очень странная тенденция наметилась: в разных регионах, в разных больницах химиотерапию проводят разными препаратами.

– Там, где деньги, там всегда много махинаций. Каждая фирма, которая создает препарат для химиотерапии, стремится рекламировать его как последнее достижение. И часто делает это очень, скажем так, настойчиво. И получается, что подчас фирмы начинают диктовать, как лечить.

– Как быть?

– Все зависит от врача. От его совести и честности. Но в любом случае все препараты прошли ведь испытания. Так что некачественных среди них нет.

– Пациенты жалуются, что квоту на лечение в Москве можно получить только за деньги.

– Сама система выдачи квот совершенно прозрачная. Есть электронные очереди, прописан и эффективно действует порядок выдачи квот. Но каждый регион решает: этого пациента направить, этого – нет. Министерство и столичные НИИ тут совершенно ни при чем. Количество квот растет и будет расти. Вот наш институт делает сейчас порядка 4,5 тысячи операций в год. Мы можем и больше. Но тут есть две проблемы. С одной стороны, некоторые во что бы то ни стало хотят лечиться именно в Москве, хотя у них нет для этого показаний. У себя дома они получат точно такую же помощь, ничем не хуже. С другой стороны, часто в регионах берутся лечить то, что не должны. Превышают свои возможности, не понимают, какой риск для пациента они создают. Бывает, что терапию проводят непрофильные клиники, и тогда ее результаты на 30—40% хуже.

– А разве они вообще имеют право лечить онкобольных?

– Сейчас регионы сами лицензируют медучреждения, которые находятся на их территории. И зачастую дают лицензии тем, кто не способен качественно провести лечение. Вот последний случай: женщине в частной клинике удалили миому (доброкачественную опухоль) матки, даже не посмотрев шейку матки, где локализовалась огромная злокачественная опухоль. И таких наблюдений много.