Ракета

— Как это нет? Вы телевизор не смотрите? Ээх, и еще учительница. Вот, завтра собирайтесь.

И вручил ей билет на ракету.

3

До завтра еще столько-то часов. Снег выпал — хорошо. Аня в последний раз сидит дома на диване. Она и мама пьют чай. Аня пьет такой горячий, что держит стакан в подстаканнике. Она собрала рюкзачок — вещи. Она бежит. Пока не наступило утро. Серое небо за окном темнеет.

Что взять с собой? Не надо ничего, она берет воспоминания. Решает рюкзачок оставить. Там дальше видно будет. Вернуться нельзя. Там черно-белый телевизор и сервант, где вперемежку с посудой стоят лекарства — прощайте. Это мама, она все понимает. Прощаться не будем. Надо идти.

Аня одевает пальто и цепляет за плечо санки. Санки легкие, алюминиевые, взятые с чердака. Там полно такого добра. У санок поперечные дощечки всех цветов радуги, но краски пожухли. Им много лет.

Она выходит во двор, на морозный воздух. Кругом тихо. Мама тихо прощается с крыльца. Аня оборачивается, поднимает руку, отвечает, уходит. Через улицу, через яр — на холм, и дальше через стражники-деревья, опустившие руки. Все хорошо видно, потому что снег. Видно как в подземном царстве. Здесь нет людей, а только горбы. На них деревья и кусты, кусты как торчащие под мышками волосы. Темные смутные у низовий кусты. Живет зима — никакая.

Частный сектор остался далеко за спиной. Его не видно, не слышно — а ведь нечего слышать, спят все. Деревья позади. И впереди, за покатым на склоне лугом, тоже деревья. Это другой скат огромного холма, холма-берега. Только этот берег ведет не к реке, а к самому Краю земли — так знает Аня. И за тем краем начинается новая земля. Туда можно доехать на санках. Сесть и поехать — не догонят. Главное править между деревьями. Скорость будет приличная.

Луг большой, летом тут зеленый ковер, а теперь — как блин. Бледный. Надо ехать. Туда, нырнуть в рощу. Вон промежность в деревьях — это широкая тропа посреди рощи. Прямо вниз, а дальше будут повороты в быстроте бешеной.

Снег ненаезженный, коркой снизу покрытый, там где пожухлая трава, гнилая. Это сверху пушком припорошило. Аня ставит санки, садится. Санки-то маленькие. Давно выросла. Вытягивает ноги, берется за шнурок. Он непростой, там еще бечева внутри синтетическая. А снаружи оплетка. Аня без рукавиц. Наклоняется и отталкивается, и так несколько раз. Поехали. Зашуршали по снегу полозья. Аня приподняла сапоги. Краем глаза заметила, как с пригорка за ней скачками побежал кто-то. Повернула голову. Собака, кудлатая. Пес побежал рядом, будто лошадь выбрасывая лапы. Галопом.

Так они въехали в рощу и началась скорость. И слышала Аня рыхление снега на заворотах и собачье дыхание громкое. Были и трамплины. Хааап! Тропа сворачивала — тоже было. Впереди темень от стволов деревьев. Их так много, что кажется — сплошняком стоят.

И замирала душа от езды, но легче становилось. Дальше и дальше от лежащего на серванте билета на ракету. И тяжелее.

Киев, 20.10.2005 — 04.04.2006.