Ракета и Грут спасают Вселенную

Обратная взрывная волна от собственного оружия сотрясает Часового, и Грут пользуется этим, переключая молот в режим максимальной энергозагрузки и нанося очередной удар.

На этот раз молот бьет Часового в челюсть, сшибая голову набок. Кинетическая сила удара такова, что робот вновь летит через весь коридор.

К несчастью, теперь на его пути оказываюсь я, и он увлекает меня за собой.

– Я есть Грут! – в ужасе кричит Грут.

Ответить я не могу – слишком занят получением тяжелой контузии с последующей отправкой высокочастотного сигнала тревоги. Настолько высокочастотного, что мне даже стыдно.

Мы с часовым летим через разрушенный зеркальный коридор и попадаем прямиком в темную пасть переднего моторного отсека.

Дорогой читатель, ты помнишь те узкие мостики, о которых я рассказывал? Да-да, те самые, без перил.

Так вот, мы как раз летим по такому, кувыркаясь (при этом Часовой регулярно оказывается на мне). Внизу разверзлась настоящая бездна. В темноте лампочки приборов моторного отсека напоминают огни далекого ночного города.

Падение неизбежно. Мы соскальзываем с мостика.

Я лечу вниз.

Кто-то хватает меня за левую руку и не дает упасть. Хватка столь сильна, что мой локоть едва удерживается в суставе.

Я смотрю вниз. В тысяче метров подо мной двигатели и импульсные подстанции похожи на крыши домов с высоты птичьего полета. Я понимаю, что буду падать долго, а при приземлении разобьюсь в прах. Внизу, крошечные, меньше муравья, инженеры замечают меня и кричат что-то, что мне никак не разобрать.

Пропасть подо мной вселяет ужас.

Я смотрю вверх. Правой рукой Часовой цепляется за мостик, а левой удерживает меня. Приказ охранять меня любой ценой никто не отменял.

Мой верный и требовательный читатель, в эту секунду я даже испытываю к Часовому благодарность, признательность. Да, он всего лишь подчиняется приказу, но он защищает меня. Это написано на его угрюмом лице. Он хочет меня спасти. Ему нужно спасти меня, иначе он не выполнит свои обязанности.

Но хватка его правой руки ослабевает.

Один палец соскальзывает.

Затем другой.

Я чувствую, как Часовой пытается перезапустить свой ракетный двигатель, чтобы взлететь, но летательная система повреждена ударами Грута.

Мы неминуемо упадем. Вот-вот Часовой выпустит мостик, и мы вместе отправимся навстречу гибели.

Часовой 212 испускает механический стон. Несмотря на слабеющую хватку, он последним усилием поднимает удерживающую меня левую руку, стремясь закинуть меня обратно на мостик.

– Премного благодарен, – говорю я, оказываясь рядом с его лицом.

Робот гудит.

Край моста уже рядом, я цепляюсь за него обеими руками и повисаю.

Правая рука Часового соскальзывает. Он разжимает левую, отпуская меня, и падает.

Я оборачиваюсь и вижу, как Часовой летит вниз. Его лицо не выражает никаких эмоций. Дистанция столь велика, что он дважды успевает перевернуться, прежде чем удариться о палубу.

Ох, как он ударяется.

Он падает прямиком на двигатель номер 17, круша кристоплексовое ядро – такой же эффект будет, если шар для сноса зданий упадет на стеклянный парник.

Энергетические резервуары взрываются, и всплеск негативной энергии уничтожает Часового, заодно испепеляя оказавшихся поблизости инженеров. Взрывная волна повреждает два соседних приводных блока, и они тоже вспыхивают.

Я еле держусь. И отсек, и сам корабль трясет так, как не трясло бы от самого мощного залпа корабля бадунов.

Облака испаряющейся негативной энергии, раскаленные и клубящиеся, взвиваются вверх и окутывают меня.

Следом подходит ударная волна, и я теряю хватку.

Глава двадцатая. Самая опасная женщина

Я падаю.

И тут же перестаю падать.

Я чувствую болезненный рывок.

В последний момент мое запястье хватает чья-то рука и медленно, очень медленно втаскивает меня на мост. Моторный отсек внизу объят пожаром, аппаратура взрывается.

Я лежу лицом вниз на мостике, свесив ноги, и пытаюсь прийти в себя. Верная смерть – штука неприятная, особенно когда взглянул ей прямо в глаза.

– Спасибо, – выдыхаю я, – спасибо, Грут. Спасибо тебе.

– Грут? – отвечает низкий женский голос. – Я не Грут.

Мой верный читатель, я и подумать не мог, что кто-то, кроме Грута, мог спасти меня в столь критический момент. Ракета мог бы попытаться (хотя я в этом сомневаюсь), но его пугающе человеческие руки попросту не удержали бы меня.

Я переворачиваюсь и вижу перед собой самую сногсшибательную женщину из всех, что когда-либо смотрели на меня.

– Ты… ты меня Грутом назвал? – спрашивает она.

– Да, – отвечаю я. – Точно.

– Я не Грут.

– Я заметил.

– Он тоже здесь?

В обеих руках женщины появляется по мечу. Я привык считать, что и одного меча более чем достаточно. Два – откровенный перебор. Неужели эта потрясающая зеленокожая женщина в плаще с капюшоном собирается сражаться с целой ордой врагов?

Я поднимаюсь на ноги.