«Ракета» выходит на орбиту

И он удалился, направившись мерным широким шагом в другой конец вестибюля. Посторонний мог не понять, чем занят директор школы, и даже не заметил бы проявлений радости, сдержанно выраженной. Но что поделаешь. Не все сразу понимают Кузьму Васильевича. Это утреннее время, как всегда, было отведено для пребывания именно в вестибюле, и ребят просто удивило бы, если, придя в школу, они не увидели бы здесь шагающего директора.

Поскольку вновь пришедшая ещё снимает в гардеробе пальто, смотрится в зеркало, поправляет волосы и чуть подкрашивает губы, у нас есть время выяснить, как же обращаться к ней. Сама она требует, чтобы все педагоги называли её по имени и отчеству — Анной Васильевной. С другой стороны, пионеры зовут её Анютой, и вожатая охотно отзывается.

Но вот в вестибюле, а затем в раздевалке начинают появляться самые ранние ученики. Это те, у кого будильники работают безотказно. Или те, кто выходит в школу вместе с родителями. Или же те, у кого именно в это утро до уроков в школе совершенно неотложные дела: нерешённый пример, чужая тетрадь, которую нужно отдать ещё до первого звонка, дежурство по школе или иное общественное поручение.

Не успела Анна Васильевна вернуться в вестибюль, как с разбегу ей бросилась на шею рыженькая девочка и радостно запищала: «Анюта, Анюта приехала!»

Надо ли говорить, что это была Света? А за ней, улыбаясь и держа портфели — свой и сестры, — стоял Слава. Анюта крепко, по-мужски, тряхнула ему руку:

— Слава, Света, черти вы мои милые!

Должен сказать, что такая манера выражаться не является обязательной для вожатой и, поймав укоризненный взгляд Кузьмы Васильевича, Анюта поперхнулась.

— В пионерскую? — шепнула она. Но Света и Слава отрицательно покачали головой:

— Нельзя, «Ракета»…

— Ракета? — переспросила Анюта. — Что это ещё за новости?

— Посмотри во втором этаже стенную газету, — нехотя посоветовал Слава. — А нам пора.

Тем временем Анюту уже окружила стайка ребят — шумных, весёлых, радостных, и она, чтобы не мешать правильному движению потоков учащихся, «кометой» устремилась в пионерскую комнату. Хвост у этой «кометы» был порядочный.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ОСТАНЕТСЯ ЛИ АНЮТА АНЮТОЙ? Рассказывает автор

После третьего урока я сидел в кабинете Кузьмы Васильевича и рассказывал ему о своих бедах. В руках у меня был изуродованный экземпляр «Повести о настоящем человеке».

— Позор, — горячился я. — Позор всей школе. Сколько дней мы не можем обнаружить преступника.

Кузьма Васильевич, как всегда, слушал внимательно. Но на этот раз меня злила его невозмутимость.

— Да, да, я не боюсь этого слова: «преступник». Человек, обижающий книгу, — отвратительный человек. И, поверьте, это не мелочь. Весь учительский коллектив должен помочь мне найти вредителей.

— Итак, вы предполагаете учинить всеобщий розыск, — отозвался наконец Кузьма Васильевич. — А большая ли, позвольте спросить, от этого польза? Мы будем искать, а ваши читатели будут наблюдать, как мы ищем?

Нет, я сегодня положительно не мог понять нашего директора, требовательного и нетерпимого к малейшему нарушению дисциплины.

Одновременно зазвонил телефон и раздался стук в дверь. Кузьма Васильевич снял трубку и рукой показал вошедшей — это была старшая вожатая Анна Васильевна — на кресло у стола. Я хотел уйти, но он также молча удержал меня.

Анюта волновалась. Это и понятно: сейчас должно было решиться, пойдёт ли она в класс учительницей или…

Кузьма Васильевич, казалось, не замечал её переживаний. Кончив разговор по телефону, он мог хотя бы из вежливости спросить что-нибудь о Чёрном море. Вместо этого директор без всяких предисловий обратился к ней с вопросом:

— Что вы скажете, Анна Васильевна, о «Ракете»?

Три часа назад ей было бы непонятно, о чём идёт речь. Но за это время она обегала всю школу, снизу доверху и сверху донизу, перевидала десятки ребят и, конечно, прочла стенную газету, в которой под разрисованными жабами была злосчастная заметка. И, хотя Анна Васильевна ждала другого разговора, она ответила прямо: даже если действительно радио сипит и хрипит, а передачи не всегда интересны, всё равно заметка — гадость. Если что-то не ладится, так надо выяснить, чем мы, педагоги, помогли Славе, Свете и Валерику и другим?

— Я буду просить вас ещё раз изложить свою точку зрения, — внимательно выслушав, заметил директор. Он нажал кнопку звонка на своём столе и спросил заглянувшую Марию Дмитриевну:

— Все собрались? Пригласите, пожалуйста.

И вот в кабинете появилась Глафира Алексеевна, завуч.

— Анюта, деточка, ты вернулась? — спросила она.

Вошёл Прохор Степанович, он пригласил приехавшую к себе на урок. Дагмара появилась позже всех. «Анюта, миленькая, ты чудесно загорела», — прошептала она, незаметно чмокнув в щёку подругу.