«Ракета» выходит на орбиту

— Система, — говорил Кузьма Васильевич. — Система — вот что хорошо и заслуживает поощрения. У них свой твёрдый календарь со своими особенностями. Этот календарь вошёл в ритм школьной жизни.

Фёдор Яковлевич показал чертежи, разработанные с помощью Лёни Фогеля Сашей Кореньковым и Костей Маревым. Ни мало ни много — переоборудовать радиорубку в студию звукозаписи.

— В каких отношениях редакция «Ракеты» и редакция «Вымпела»? — спросила Анюта, хотя она отлично знала все наши отношения.

— Они не понимают критики, — последовала реплика Антонова.

— А ты сам как относишься к критике? — вспылил я.

— Мне не нравится эта перепалка, — впервые строго сказал Прохор Степанович. — У меня, в свою очередь, ряд вопросов. Почему во вторник «Ракета» не даёт обзора нового номера стенной газеты? Газета вывешивается сначала на втором этаже, туда с других этажей на переменах дежурные не пускают. Дайте же возможность всем ребятам сразу узнать, что интересного в свежем номере стенгазеты. Почему в стенгазете не помещать лучших материалов, переданных по радио. Пусть тот, кто не услышал, прочтёт.

Прохор Степанович выступал последним. Так уж полагается, на то он и секретарь партбюро.

— Самое важное — «Ракета» вошла в жизнь школы. Она помогает воспитывать у ребят добрые чувства, зовёт на большие дела. Вы делаете общешкольное дело, то есть дело общественное. Но делать-то его нужно ещё интереснее, живее, изобретательнее. И дружно, вместе со стенной газетой, которая, кстати, вырастила тебя, Слава.

— Я не боюсь говорить с вами на серьёзные темы, — продолжал Прохор Степанович. — Вы пришли на заседание партийного бюро. Ваша «Ракета» выходит на орбиту. Пожелаем ей верного пути и долговечности. А для долговечности надо уже сейчас подумать о смене. Кто может быть редактором после Славы Рябинкина? Как думают члены бюро и приглашённые? Как ты сам думаешь, Слава? Как думает комсомольский секретарь?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ ОБСУЖДЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ Рассказывает Слава

Пока я раздумывал, Дима Андреев, как всегда, неторопливо и веско изрёк:

— Теперь Валерик годится редактором.

Тут и произошло неожиданное. Дагмара подскочила и зашипела:

— Что еще предложит комсомольский секретарь? Валерик не будет редактором. Это невозможно.

— Почему? — возмутилась Анюта.

— Почему невозможно? — загремел Фёдор Яковлевич.

И все ребята зашелестели:

— Почему? Почему!?

— Послушаем ваши соображения, — заинтересовался Прохор Степанович.

Но прежде чем Дагмара успела что-нибудь сказать, вскочил Валерик и стал объясняться:

— Я действительно не могу быть редактором. Я раньше очень хотел и думал, что достаточно клея и ножниц. Но теперь-то вижу, что главное не в этом, а какой человек редактор. Это очень трудно. Ещё не дорос, — вздохнул Валерик и сел, добавив грустно: — Опять не дорос…

— Трудно тебе или не трудно, — перебила Дагмара, — это никого не касается. Должен работать, куда поставят. Доверили тебе возглавить санитарный актив, а ты не оправдал доверия. И я принуждена была сказать, чтобы ты не смел появляться после того, как несколько раз прогулял заседания совета дружины. Не оправдал доверия, понимаешь?

— Значит, Валерика Серёгина ребята выбрали в совет дружины, а вы, Дагмара Дмитриевна, его единолично выгнали? — переспросил Прохор Степанович. — Как же пионерская демократия?

— Но ведь это же дети! — возмутилась, в свою очередь, Дагмара.

— Значит, их не нужно уважать? — вступился Фёдор Яковлевич.

— Опять, — вздохнул Григорий Павлович. — Высказывайтесь же по порядку. Я просто не могу вести протокол.

Прохор Степанович постучал по столу карандашом.

— Ну, а как вы, Анна Васильевна, смотрите на всё это? — спросил он, обращаясь к Анюте.

— Может быть, я и не права, — отвечала Анюта. — Но я рассуждала так. «Ракета» не менее важное дело, чем конкурс классных санитаров, сбор макулатуры. И если Валерик добровольно взялся за него, пускай покажет, на что способен. Девочка, которая теперь отвечает за санитарное состояние классов, за цветы и всякое такое, справляется лучше Валерика.

— Ясно, — сказал Прохор Степанович, поглядывая на часы.

— Мне так и не дали высказаться, — взорвалась Дагмара. — Я совершенно не согласна с нашей старшей вожатой. Валерик не может быть редактором. Вы, наконец, вынуждаете меня представить документы, говорящие о моральном облике этого слишком резвого мальчика.

Она вытащила из сумочки какую-то записочку, потом заметку, написанную от руки, которую мы с Володей Антоновым сразу узнали, и листок, вырванный из блокнота.

— О каком, позвольте, облике? — переспросил Кузьма Васильевич.

— О моральном, или, если хотите, об аморальном, — отвечала Дагмара.

— Это, пожалуй, другой вопрос, — возразил Прохор Степанович. — Нужно ли его сейчас обсуждать, пусть решают члены партбюро. Что же касается «Ракеты», то мы выяснили всё необходимое. Благодарю всех, принявших участие в обсуждении: докладчика, его товарищей, конечно, и тебя, Валерик. Все приглашённые свободны. На несколько минут попрошу задержаться вожатых и комсомольского секретаря.