Ракетчики

— Есть! — Трофимов встал с пола, отряхнул снег с рукава и бойко начал командовать.

— Взвод, стройся! Рр-няйсь! Сирр-на!

Дальше — неинтересно. Разбор ошибок, действий каждого. Отметили мою инициативу, но даже благодарности по службе не объявили. Эх! Не догадался выломать дверь на посту N1! Тогда забрал бы у «убитого» Азылханова патроны… Размечтался, ага. Меня же дверь бы ремонтировать и заставили.

С тех пор Емец ещё более укрепился в особом ко мне отношении. Поэтому решил начать формировать команду единомышленников с подполковника Емца, нашего начштаба.

Конец ноября 1987-го.

Прошло пару дней, Емец, товарищ дотошный, ничего не забыл. «Доверяй, но проверяй», — решил устроить занятие по рукопашному бою. Подход был, как всегда у Емца, основательный. Каптёрщик выдал всем рабочую одежду, так как на улице была слякоть. Но Емец не стал упрощать мне жизнь. Никаких спортзалов — на улицу! Сегодня ночью шёл дождь, земля раскисла, температура противная — около нуля. Вывели на плац. Емец даёт команду: «Работайте прямо здесь».

— Тащ ппковник, есть другое предложение. Я сейчас покувыркаюсь на асфальте, чтоб вы убедились, что это не проблема для меня. А ребят жалко, они так падать не умеют. А жалеть во время боя будет некогда. Они побьются. А потом перейдём на футбольное поле, а?

— Нормально, кувыркайтесь, рядовой Корибут.

— Есть!

Кувыркаюсь. Сначала у меня на ушу была практика. В первом будущем, после армии, я «заразился» гонконговскими боевиками и ходил с 90-го по 92-й на ушу. Одна из школ, которые давал Саныч, была школа маленькой обезьяны. В ней очень много нижней работы. Два дня в неделю мы регулярно занимались в жёстком зале: обычном спортзале какой-то школы. Деревянный пол — это, конечно, не асфальт, но и не маты. Не сразу, но мы научились не зарабатывать синяки на спине. А потом мне ещё кусок Рогдаевых навыков достался. Там тоже было несколько любопытных моментов. Поэтому на асфальте мне удалось показать высший пилотаж. Реально, все рты раскрыли. Кувырки и перекаты из низких позиций, из высоких, переходы снизу вверх и сверху вниз, иногда обозначаю удары. Иногда — это потому что не это демонстрирую.

— Нормально. Рота! На футбольное поле! Бегом! Марш!

— Ещё одна просьба. Козин и Махмудов пусть постоят в стороне пока. Они чем-то владеют, но их уровень мне не известен. Если их удары будут слишком быстры и опасны — они могут пострадать.

— Добро. Козин и Махмудов, отойдите в сторону.

Нужно заметить, что Емец полумерами не страдал. На занятие он собрал не только мой взвод охраны, а всех свободных от нарядов и работ. Это вышло: человек сорок. Это около половины личного состава. Моих занятий ушу хватило бы на троих, ну, с натугой, при стечении обстоятельств, учитывая низкий уровень советских солдат-ракетчиков — на пятерых. Всё. Больше бы не победил. Но вот стиль Рогдая… Это вещь! Сила!

— Левые десять человек, атакуйте меня. Ограничений никаких нет. Только, если видите, что я уже без сознания — тогда останавливаетесь. Можно бить, душить, хватать, ломать всё, до чего дотянетесь. Чем угодно, куда угодно, как угодно. Представьте, что вам меня нужно убить.

Мои сослуживцы, ясный день, были сильно удивлены и занятием, и кувырками, и наглым предложением побить сразу десятерых, для начала. Да и хорошие отношения у меня были только с человеками пятью. С половиной — ровные, со второй половиной — разные. С кем-то — подрался-помирился, с кем-то — до драки не дошло, но осадочек остался. Не все ещё из старшего призыва уволились. Мы — уже «деды», а они — дембеля. К некоторым из них у меня был счёт. Только чувств не было. Но счёта нужно оплатить. Конспирация обязывает.

Младшие призывы сами не нас, «дедов», зуб имеют. Не на меня конкретно, но всё же. Так что мотивация у сослуживцев была. А у меня — свои особенности. Нужно будет всю оставшуюся жизнь изображать человека, играть чувства, учитывать поправку. Умом понимать: где, в каком случае, какие чувства я должен бы испытать, принудительно их имитировать поступками. Должен был кого-то не любить — значит, действую так, как будто хочу ему зла, стукнул меня Шипилов в глаз месяца три назад — отомщу.

— Александр Николаевич, у некоторых могут быть мелкие травмы. Руки-ноги ломать не буду, но синяков и шишек будет много, возможны выбитые зубы и сломанные ребра. Это допустимо?

— Нормально, начинай.

— Есть. Ну, вы, левый десяток, атакуйте меня. Советую окружить и нападать одновременно.

Сознательно дал себя окружить. Лучше проверить способности Рогдая на десятке, чем на всех потом обнаружить, что спину нормально не держу. Представил цирковое огненное кольцо, через которое тигры прыгают, прошёл сквозь него. Этот метод придумал сам, в старой жизни. Пульс тут же подскочил раза в два, адреналин пошёл в кровь, реакция стала быстрее, мысли — чётче.

Ничего дожидаться не стал. Атаковал первым. Молча, как Белый Клык. Секунд через двадцать весь десяток лежал на мокрой траве футбольного поля, потирая ушибленные места, восстанавливая забитое дыхание.