Ракетчики

— У меня претензий нет. Программа «Юный витязь» финансируется и снабжается ресурсами в полном объёме. Введение в школах соответствующих предметов прошло нормально. Подготовка старших поколений идёт по плану. С ограничениями на девочек я не согласен, но… Не так, — Бочкин на некоторое время задумался, замолчал, — скорее недопонимаю, считаю, что они лишние. Но сторонником эмансипации не являюсь. Ваш вариант, Александр Владимирович, считаю допустимым. Особенно в свете новой демографической политики. Если де… женщины будут: то — беременные, то — кормящие, их не то что в реальных схватках не используешь, но и тренировать будет некогда. Вот вопросы, поднятые другими, считаю… Нет, не так. Я их, эти вопросы, глубоко не знаю, считать не имею права. Но ответы на них послушал бы. У меня — все.

— Позвольте и мне высказаться. Я курирую идеологию, пиар и Кавказ. Вот такое сочетание. По идеологии вопросов много, но мы их решаем с вами, Александр, в рабочем порядке. Думаю, что сейчас их поднимать нет смысла. А вот по Кавказу… Вы мне дали направление действий и лишили инициативы. А я не согласен быть тупым исполнителем. Вы предупредили нас о Первой Чеченской — честь вам за то и хвала. Мы приняли хитрое решение при разделе с Россией, усилили границу, возродили казачество. Но это — дорого стоит. А с другой стороны, никогда ещё защита не выигрывала. Нужно проявить активность на этом направлении. Но ваш приказ чёток: следить, но не мешать. А они уже готовы напасть. Оружие и боеприпасы, которые мы могли взорвать на складах, теперь будет стрелять в наших людей. Русских людей. — Говорить Вишневецкий кончил, но на лице осталось некое выражение, которое говорило: «Я могу ещё много что сказать, но жду вашего хода, реплики».

— Завершаем балаган. Саша, на начальном этапе ты выступал инициатором кристаллизации нашего движения. Наша команда слушалась тебя, верила. Тому были основания: ты из будущего, да-да, товарищи Рокотов и Моргунов, это правда. Там частично кроется ответ на ваши вопросы. Но твои знания касались твоего варианта истории. Теперь этого преимущества у тебя нет. Ты можешь подсказывать тому же Рокотову по компьютерам и Моргунову по технологиям. Но ты — обычный человек. Не среднего ума, но и не гений. Таких: пять штук на сотню. А ты руководишь стратегическими направлениями авторитарно. Почти не используешь силу команды. Даже с учетом твоего большого возраста и пережитого опыта — это неправильный подход. История действительно изменилась и в новой обстановке нужно действовать гибче.

— Ага, молодцы. Гибче, это значит: слушать каждого, мусолить любое решение по полгода? Так? Там, где сомневаюсь, и так вас привлекаю. Все свои решения я аргументирую, хотя при этом ваши мысли не выслушиваю и не учитываю. Но бог с вами. Потрачу время на душеспасительные беседы. Учтите: излишняя демократизация процессов управления ведёт к росту бюрократии. А это ведёт к загниванию, перерасходу ресурсов, затягиванию процессов, подходу к коррупции. Начну в обратном порядке. Авторитарность в стратегии. Я в той жизни после работы частенько просиживал за компьютером, Играл в стратегические игры. Вы будете удивлены, но эти игры достаточно точно моделируют стратегические принципы. Это означает, на практике, что я значительно больше смыслю в стратегии, чем вы могли думать ранее. Вишневецкий поставил мне в вину попустительство чеченцам. Объясняю свой подход. Вы в военных училищах учили тактику. Там говорилось, что окруженному врагу желательно оставить путь к отступлению. Он будет отступать и нести потери. А если пути к отступлению не будет, то противник станет насмерть, упрется максимально. Вы, может, и победите, но дорогой ценой.

— Позвольте, Александр Владимирович. Этот принцип был справедлив только для ранних времён. Вторая Мировая выдвинула другую парадигму.

— Уточнение принято. Но оно несущественно. Ход моих мыслей был такой. Американцы будут недовольны нашим поведением. Будут пытаться нас наказать, навредить. Зачем мне неизвестность? Я же помню их ход в той истории. Это подстава, вид провокации. Есть наработки, есть народ с гнильцой, есть религиозная подоплёка. Бери и делай! Даже оружие осталось! Они просто обязаны попасться в эту ловушку. Впрочем, условия я несколько изменил: Турции, через которую они работали в той истории, уже нет. Там хаос. Один караван дошёл, а два — перехватили армяне с курдами. Будут работать со своих баз. А мы требуем убрать базы. Когда начнется война с Чечней, мы устроим базу в Панаме.

— В Панаме!?! Это невероятно! Они же на дыбы встанут!! По Суэцу я кое-как договорился. Но видел бы ты их рожи… А тут… Это откровенный вызов. Такого они не стерпят!

— Что мне и нужно. В тот раз я буду охотно идти на переговоры и предложу «равноценный» обмен: они убирают базы с Турции, а мы — с Панамы.

— Шестьдесят первый номер два… — задумчиво протянул Емец.

— То есть, ты их переиграть хочешь, как шахматист? Видишь на пару ходов дальше? — спросил Кармышов?

— Можно сказать и так. Но игра идёт на грани фола.

— Я это знаю на своей шкуре. Один Берлин чего стоил.