Ракетная рапсодия

— А потом… А потом начинаются намеки. Ну, скажем, ты поневоле знакомишься с ее родителями, потом она тебе говорит: «Маме ты понравился». — «И что она сказала?» — «А она сказала: выходила б ты за него замуж…» Или начинает рассказывать, как выходили замуж ее подруги. Выходили-то они в основном неудачно, она этого не скрывает, но среди рассказа вдруг вздох: а жаль, семья ведь в принципе такая классная штука. И молчит, проверяет твою реакцию. Или наоборот, вдруг начинает рассуждать, какая глупость рано заводить семью и что замуж она в ближайшее время ни в коем случае не собирается. В общем, сгущается атмосфера. Это, так сказать, второй этап.

— А третий?

Николай прохладно посмотрел куда-то в сторону.

— А третьего не бывает.

Сергей, благодушно слушавший все это как рассказ о чем-то любопытном, но бесконечно далеком от его жизни, с улыбкой покосился на Николая.

— Где ты с ними знакомишься?

— Да где угодно, хоть на улице. Помнишь, как это было в институте?

— Не думал, что ты это практикуешь до сих пор.

— А сейчас это еще легче. Сейчас же, в сущности, сексуальный рай. Новое поколение подросло, оно на это смотрит гораздо проще. Сам подумай, лет пятнадцать назад мыслимы ли были отношения между двадцатилетней девушкой и тридцатипятилетним мужчиной? Им и в компании-то вместе появиться было б нельзя — их бы заклевали. А сейчас все просто. Большая часть моих знакомых по бизнесу имеет жен и подруг лет на пятнадцать младше себя, и ничего, все довольны. Барьер между поколениями преодолевается самым простым, естественным путем. И наиболее приятным для обеих сторон. — Николай с видом ветерана-активиста наставительно поднял брови. — В общем, поколение подросло интересное, творческое, есть с кем работать, кому передать свой опыт…

— Думаешь, дело в поколении?

— Да нет, конечно. Экономическая ситуация. В сущности, сегодняшним молодым женщинам не позавидуешь, им не на кого опереться. Два-три процента их сверстников пошли круто вверх, а процентов семьдесят точно так же пошли круто вниз. А им ведь надо рожать: двадцать пять — двадцать семь — самый детородный возраст. Срабатывают инстинкты, природа инстинктивно ищет выхода. В сочетании с ослаблением нравов все это и дает кумулятивный эффект.

— Ты хорошо разбираешься в вопросе.

— Не во мне дело, это ж общая тенденция. Кстати, что тебе мешает идти в ее русле. Ну да, ты живешь с семьей, но, в конце концов, купи себе хотя бы однокомнатную квартиру — денег, я думаю, у тебя хватит — и перебазируй свою личную жизнь туда. Все равно ты дома бываешь мало, все время на работе, так что все это может длиться годами, можно гарантию дать, что твоя жена так ничего и не заметит. — Николай упреждающе-уважительно развел руками. — Нет, я тебе никоим образом не хочу навязываться, я так понимаю, ты вполне счастлив в своей семье, просто имей в виду, мир многогранен, есть и такая возможность.

— Ладно, буду иметь в виду.

Николай с улыбкой присмотрелся к Сергею.

— Я вижу, я тебя не убедил.

— Ну почему. Ты говоришь совершенно правильные вещи. Просто… — Сергей, взглянув в небеса, усмехнулся. — Всякий совет хорош для того, кто его дает. То, что органично для тебя, вряд ли подойдет для меня. И наоборот. Да ты и сам это понимаешь.

Николай убежденно покачал головой.

— Этот совет подходит всем.

— Если все, то не я. — Сергей улыбнулся. — Ну а если серьезно, то о чем ты говоришь? Я же не сожительствую с ней. Она уже давно часть меня. Мы с ней очень близки.

— Ну слушай, о чем ты говоришь. Я же совершенно о другом. — Николай поспешно поднял руки. — Но, впрочем, не буду вторгаться в столь тонкие материи. Честно говоря, мне всегда казалось, что она не совсем подходит тебе, но, впрочем, я вполне могу и ошибаться, возможно, у вас и в этом полная гармония. Учитывая, что ты единственный из моих знакомых, кто не развелся, я вполне готов в это поверить.

Сергей, улыбнувшись, кивнул.

— Ты на многое готов ради меня.

Николай с интересом посмотрел на него.

— Значит, все-таки — нет?

Сергей, задумавшись, посмотрел себе под ноги.

— Что тебе сказать… Страстной ее, конечно, не назовешь. Но, впрочем, это никогда не было секретом для меня.

— И, зная это, ты все-таки женился на ней?

— Мне было двадцать пять, когда я женился на ней. И я был чертовски самоуверен. Понимаешь, в двадцать пять тебе кажется, что ты знаешь о женщинах все. И главное, ты начинаешь думать, что ты все умеешь. Я знал, что темперамент у нее флегматичный, но я был уверен, что мне удастся довернуть ее в нужную сторону, переделать ее под себя. И не то чтобы я особенно ошибся, она прогрессировала, до твердой четверки я ее дотянул. Но, видимо, есть предел, поставленный самой природой. То, чего бы я хотел, я, видимо, никогда не смогу от нее получить.

— А может, ты смирился с этим еще тогда?