Ракетная рапсодия

— Спасибо. Значит в семь. Я буду ждать. До встречи.

— Пока.

Еще не веря, что все получилось так просто, он положил трубку. Секунду просидев на кровати, глядя на башни и шпили на крышах старых имперских зданий в отдалении напротив, он резко поднялся и подошел к окну. Мгновение он смотрел вниз, на ничем не примечательную улицу. Вернувшись, он вновь опустился на кровать. Внутренне еще разогнанный разговором с ней, он некоторое время сидел, пытаясь сосредоточиться. Чувствами наконец догнав случившееся и повалившись на локоть, он снова посмотрел на часы. Без двадцати час, до только что назначенного свидания оставалось полдня, и заполнить это огромное зияющее пространство было нечем. Немыслимо было и пытаться высидеть хотя бы часть этого времени в гостинице. Еще не зная, что он будет делать на улице, он, глубоко вздохнув, поднялся с кровати. В который раз заперев номер, он спустился вниз. Вновь пройдя утренним путем по дороге к метро, он свернул на проспект, где чередой, один за другим тянулись магазины. Понимая, что не покроет даже половины оставшегося времени даже в том случае, если надолго задержится в каждом из них, он, влекомый привычным притяжением, зашел в магазин, оказавшийся первым. Просторный, почти без людей зал женской одежды. Проходя мимо вешалок и поворотных кругов с платьями, он ощутил, что с самого начала рассматривает их, ощущая ее незримое присутствие; еще сам не сознавая этого, он смотрел на них, примеряя одно к другому, мысленно пробуя сопоставить их и ее. Подтянув к себе и пощупав пальцами несколько вещей, которые чем-то привлекли его внимание, он отпустил их, почувствовав, что что-то не так. Он ощущал какую-то непривычную неуверенность, странное отсутствие отклика. Вещи ничего не говорили, не давали никакого знака ему; он понял, что еще не понимает ее стиля, не чувствует, что могло бы подойти ей, а что нет. Осознав это, он все равно, выйдя из магазина, завернул в следующий, так же рассматривая вещи там, все-таки пытаясь нащупать какое-то понимание. Так, мысленно связывая с ней все вещи, которые видел, он прошел несколько магазинов. Увидев книжный, по выработанной годами привычке, почти инстинктивно он заглянул туда. Проходя мимо полок и глядя на разноцветные книги, он, только пройдя почти их все, вдруг ощутил, что все происходит как-то слишком быстро и вообще все это должно происходить как-то не так. Вернувшись, он попытался привычно всмотреться, установить контакт между собой и книгами и ничего не смог. Книги не отвечали, надписи на обложках потеряли смысл; взяв наугад какую-то книгу с полки, он подержал ее в руках; раскрыв, он попытался что-то прочитать и, ничего не поняв, поставил назад. Книги молчали. Мир печатных слов не принимал его. Выйдя из магазина, он еще некоторое время шел по проспекту, никуда не сворачивая, ища, за что бы зацепиться взглядом, и ничего не находя. Не удержавшись и спросив у прохожего время, он узнал, что убил все же почти три часа. Пройдя еще какое-то расстояние, он почувствовал что-то похожее на голод; чтобы отделаться от этого мешающего ощущения, он поискал глазами киоск, где можно было бы купить пару «сникерсов», но его не было; увидев на пути ресторан, он завернул туда. Тяжелые бархатные портьеры, люминесцентный свет днем, авангардного дизайна витражи и металлические колонны. Сидя за столом перед пирамидой свернутых салфеток, он смотрел в полумрак, на гранитные напольные вазы и литые бра, думая, сколько все это может занять времени и сможет ли он убить хотя бы еще полчаса, если его будут не спешить обслуживать. Примерно через сорок минут, расплатившись и выйдя, он, подумав, возвращаться ли ему или идти дальше, двинулся вперед. Следующие три часа, точно так же как раньше, он ходил по улицам и проспектам, стараясь никуда не сворачивать, пока на электронном табло над входом в какое-то учреждение не увидел цифры восемнадцать тридцать. В очередной раз остановив машину, он за двадцать минут доехал до места свидания. Купив на углу букет роз, он стал у стелы, на площади перед кинотеатром, сразу инстинктивно найдя глазами часы на другой стороне перекрестка, — до встречи с ней оставалось десять минут. Машины надолго застревали у перекрестка, давая место поперечному потоку, и затем двигались вновь. На той стороне проспекта женщина в белом фартуке торговала с лотка мороженым, в двери продуктового магазина напротив входили и выходили люди.