Ракетное утро России (СИ)

Он бросил Тилля в убитом состоянии. В этом же расположении духа кандидат в ракетчики пребывал ещё три дня, отбиваясь от соседей по камере, глотая несъедобную бурду и периодически отвечая на вопросы полицейского следователя – с какой целью отправил в лучший мир гимназического приятеля. Когда отчаянье полностью затопило душу, очередной грохот замков в железной двери камеры ознаменовал вызов к тому же приставу и новую встречу с Засядько.

- Тилль… Уленшпигель? Согласно народному фольклору – плут, надувала и вообще отвратительный персонаж.

- Нет! Тилль – это фамилия.

- Знаю, - ректор академии вытащил пару французских журналов. – Фантастика, конечно. Но… Вы пишете, что рулевой ракетный двигатель может быть только жидкостный, но никак не твёрдотопливный. Что гироскоп в ориентации междупланетного аппарата будет работать так же, как на Земле. Что в надутом воздухе костюме для открытого эфирного пространства путешественник не сможет свободно шевелить руками…

- Нужна особенная конструкция сочленений на локтях и плечах!

Засядько сгрёб журналы в стопку.

- Касательно тёмных мест биографии придётся ещё подумать. Но, по крайней мере, вы действительно мыслите инженерно.

Георгию почудилось, что через решётчатое окно участка пробился луч света.

- Вы берёте меня в…

- Нет. Но из полиции вызволю. Под своё ручательство.

Пристав солидно кивнул.

Громадное пространство от Парижа до Москвы Георгий преодолел за четверо суток. На следующий шажок – чтобы приблизиться к Академии ушло шесть дней. Он был готов двигаться по дюйму, по микрону, но двигаться!

Потому что звёзды не только холодят. Они ещё и зовут.

Глава третья. Послевоенное и предвоенное

Бурный водоворот политических событий в послевоенной России привёл к смене думского большинства и перетряхиванию состава правительства. На фоне министров-однодневок, порой – включая самого премьера, Кельчевский смотрелся неким островком стабильности, эдакой скалой в людском море. Он считался героем войны с Турцией. Дабы принизить заслуги генералов Директории, ныне опальных, их достижения приписывались военачальникам Кельчевского. Победы, истинные и мнимые, сложили мифологию Республики. Она не отринула традиций Полтавы и Бородино, но требовались персонажи новой, послеимперской эпохи. Анатолий Киприанович испытывал порой странное ощущение памятника самому себе. Его терпели, его тянули на свою сторону и правые, и левые, но реальное влияние слабело. Армия была сокращена самым радикальным образом, политики считали, что в союзе с Германией, потрясённой к тому же внутренней революцией, нет непосредственной внешней опасности; бюджетные ассигнования полились в укрепление экономики, то есть в бездонные карманы распределителей этих ассигнований. Военное министерство наполнилось новыми людьми, отчасти – не от высокой их компетенции, а от угодливости очередному премьеру.

Посетив Кельчевского в Петрограде, Засядько увидел, как быстро сдал некогда бравый генерал. Волосы вконец поредели, щёки ввалились, седые усы упрямо и жалко топорщились…

- Смотрите на меня, Александр Степанович, словно привидение узрели, - подметил министр, выходя из-за стола. Подчинённых таким жестом он не приветствовал. – Что же, вы правы. А сами выглядите бодро. Вот как вдохновляет настоящее дело, с дальним прицелом.

Засядько пожал дряблую руку министра и не пытался возражать в духе «вы ещё молодцом», знал – постаревший генерал чует фальшь за версту. Поэтому тут же приступил к делу.

- Для начала мы собрали всё, сделанное предшественниками. Увы, даже не всё из пройденного удалось восстановить. Армяне сумели воспроизвести ракеты Семеновича с воздушными плавниками вместо шеста, они обозвали их на английский манер – стабилизаторы. Неизвестно, как точно удавалось стрелять литвинским ракетчикам, но в Поти результат был удручающим – хорошо если половина снарядов полетела примерно к цели.

- Стало быть, вернётесь к шестам? Как ваш предок?

Генерал закурил. Кожа его нездоровой грязно-песочной желтизны красноречиво говорила: или пора бросать мелкие удовольствия вроде табака, или уж накуриться вдоволь напоследок. Румяный и чернявый Засядько с круглым, чуть ассиметричным лицом и тонкими щёгольскими усиками смотрелся оскорбительно сияющим рядом с увядающим Кельчевским. Длинные чёрные кудри, отпущенные в поэтическую гриву после ухода с воинской службы, делали его облик соответствующим авантюрному начинанию: отправить человека в междупланетное пространство на реактивной тяге. Что никак не сказывалось на инженерной точности его мыслей.

- Никак нет. Шесты – лишний груз. Да и многоступенчатую ракету с ними не сделать. Только стабилизаторы. Нужна опытовая база, сотни, даже тысячи пусков.

- Верю… Но и эти ассигнования, что нам отжалели на двадцать четвёртый год, под вопросом. А испытательный полигон, лаборатории, не говоря уж о материалах, требуют изрядных средств. Вдобавок, наша задумка – сделать Академию чисто партикулярным заведением, смущает финансовых светил: отчего военное ведомство тратится на цивильных.

Засядько вскинулся.