Ракетное утро России (СИ)

Ракетный залп дал столько дыма, что укрыл корабль практически целиком. Из этих дымных облаков с пронзительным воем летели ракеты. Медленные по сравнению с артиллерийскими снарядами и оттого видимые глазом, они смотрелись ещё страшнее. За считанные секунды шесть дюжин адских созданий унеслись к Батуму, а линкор на всех парах уходил вправо, на следующую циркуляцию. Каким бы несерьёзным противником ни казались полевые гаубицы калибра сто двадцать два миллиметра, Баженову не улыбалось торчать прямо перед их жерлами.

Он приказал отойти дальше и смести огнём орудий дерзких турецких пушкарей, однако не успел ещё офицер повернуть ручку машинного телеграфа, как корпус корабля дрогнул от взрыва. Мина? Нет, посыпались сообщения о пожаре в центральных отсеках. Там, где армянские ракетчики хранили свои фейерверки, более опасные для самого броненосца, нежели для вражеского флота.

Неужели из-за армянской блажи всё сорвётся? Когда Батум остался далеко за кормой, а крейсера перемешали турецких пушкарей с землёй, адмирал покинул мостик и лично отправился на мидель, чтоб осмотреть ущерб.

Единственная гаубичная граната, разорвавшаяся между дымовых труб, натворила дел. Погосян лежал на палубе навзничь, широко раскинув руки, верхняя часть его мундира пропиталась красным. Нос, казалось, ещё более заострился. В первый раз за поход Баженов почувствовал по отношению к армянину некоторую теплоту, и не потому, что тот, наконец, избавил мостик от своего присутствия. Изобретатель не ограничился навязыванием «гениального» творения флоту, сам вызвался пойти с ним в бой и погиб – это воистину достойно.

Попадание случилось в момент, когда подручные Погосяна доставали из открытого зева элеватора вторую порцию ракет, их пороховая начинка воспламенилась прямо на палубе, огонь перекинулся внутрь отсека и лишь чудом не повлёк большого взрыва в погребе; вероятно, его хватило бы, чтоб переломить «Февраль» пополам. Дым от пожара был ещё заметен, когда линкор лёг на курс к Севастополю, до этого выпустив по Батуму три сотни снарядов из пятидюймовых орудий, что принесло несравненно больший эффект, нежели ракетная забава.

А до захода солнца слева и сзади по курсу появились дымы. Эскадру догонял «Явуз Султан Селим», в девичестве – «Гебен», за ним в кильватере коптил бронепалубный «Хамидие», дальше – какая-то мелочь вроде миноносцев.

Адмирал сквозь зубы помянул турецкую матушку. Десять пушек главного калибра у линейного крейсера – огромная сила перед тремя у русского линкора, и эскадра скоро будет уже в зоне досягаемости турецких орудий. На свежих машинах «Октябрь» способен тягаться ходом с поношенным «Гебеном», но у двух бронепалубных крейсеров эскадры подобной шустрости нет. Даже если бы была возможность бежать, скрыться от осман за дымовой завесой, а потом нырнуть в надвигающиеся майские сумерки, Черноморский флот вписал бы в свою историю поражение перед лицом вековечного противника.

- Господа! – Баженов плюнул на уставное обращение «гражданин», узаконенное в Директории. Адмиралы и офицеры – хозяева на боевом корабле, настоящие господа, его мозг, его нервы, его совесть. Только так, и никак иначе, или даже не стоит сражаться, а лучше послать матросов спустить гюйс, мачтовый триколор и кормовой Андреевский флаг. Ни за что! Адмирал машинально одёрнул без того идеально сидящий китель и обвёл взглядом офицеров на мостике. – Полагаю, господа, немецкий капитан на «Султане Селиме» не подозревает, что облегчённый «Февраль» на пару узлов более ходок, чем известная ему «Императрица Мария». Стало быть, наш козырь – неожиданный стремительный манёвр. На руку может сыграть и остаток пожара – линкор выглядит как изрядно побитый у Батума. Посему – принимаем бой!

Вопреки устоявшейся тактике боя броненосных кораблей, рождённой в крови и пламени Цусимы и Ютландии, Баженов приказал немедленно идти на сближение. Только на самых малых дистанциях, напоминающих об эпохе парусных сражений, противоминная артиллерия «Февраля» и пушки крейсеров способны повредить «Гебен», если не пробитием пояса броневой защиты, то снести трубы, разрушить надстройки, башни. Если повезёт – удастся послать ему в борт пару-другую торпед. А уж коль получится всадить в германо-турецкого оборотня несколько снарядов главного калибра, добро пожаловать в гости к Нептуну!

Началось…

«Февраль» получал десятки попаданий и не выходил из схватки, но кто может себе представить, что творилось на том корабле!

…После нескольких выстрелов в башнях так горячо, что не прикоснуться к металлу. Вскипает масло в орудийной гидравлике. Дым от горелого пороха до того густой, что не справится никакая вентиляция, он выедает глаза, горло, лёгкие. Огромные снаряды морских пушек – скользкие от смазки и очень тяжелые. Достаточно одного неверного движения, несогласованного действия орудийного расчёта, и боеприпас сорвётся, ударится, его взрыв уничтожит всё живое вокруг…