Ракетный корабль «Галилей»

К тому времени когда в комнату, беззаботно посвистывая, вошел Берк, Мэтт успокоился; нельзя сказать, что принятое им решение сделало его счастливым, но, по крайней мере, он выбрал путь.

Сосед замолчал и внимательно посмотрел на него.

— Что, малыш, ты все еще с нами? А мне казалось, что прогулочка по ухабам спровадит тебя домой.

— Нет.

— Неужели тебя не тошнило при невесомости?

— Тошнило, — Мэтт старался держать себя в руках. — А тебя?

— Меня? — усмехнулся Берк. — Нет, конечно. Малыш, я же не крот какой-нибудь, я…

— Меня зовут Мэтт.

— Хорошо, Мэттью. Я летал в космос еще до того, как научился ходить. Видишь ли, мой старик занимается строительством космических кораблей.

— Вот как?

— Точно. Компания «Реэкторз Лимитед» — он председатель правления. Послушай, а ты видел этот фейерверк на космодроме?

— Ты имеешь в виду разбившийся корабль?

— Разумеется. Впечатляющее зрелище, правда?

Мэтт почувствовал, что сейчас не выдержит.

— Неужели ты можешь вот так спокойно стоять и говорить, — произнес он тихим голосом, — что смерть одиннадцати человек — «впечатляющее зрелище»?

Берк смотрел на Мэтта непонимающим взглядом, затем рассмеялся.

— Извини, старина. Но мне даже не пришло в голову, что ты не знаешь таких элементарных вещей.

— Не знаю? Что это ты имеешь в виду?

— С другой стороны, тебе об этом знать не положено. Успокойся, сынок, никто не погиб. Тебя просто обманули.

— Не понял!..

Берк сел и принялся хохотать до тех пор, пока у него из глаз не потекли слезы. Мэтт схватил его за плечо и встряхнул.

— Кончай этот балаган и объясни, что случилось!

Берк перестал смеяться, вытер слезы и посмотрел на Мэтта.

— Честное слово, Додсон, ты мне нравишься — где еще встретишь такую святую деревенскую простоту. Скажи, а в Деда Мороза ты веришь? А в то, что детей аист приносит?

— Перестань болтать!

— Неужели ты не понял, что они с тобой делают начиная с того момента, как ты сюда приехал?

— Что со мной делают?

— Да ведь против тебя ведут психологическую войну, парень! Очнись! Разве ты не заметил, что некоторые тесты слишком легкие — я имею в виду, что на них очень легко обмануть экзаменаторов? А когда тебя «тащили по ухабам», неужели ты не обратил внимание на то, что вам позволили подойти к самому краю обрыва и посмотреть вниз? Ведь вас запросто могли оставить внутри здания до начала испытаний, чтобы не трепать всем зазря нервы.

Мэтт подумал об этом. Мысль была интересная — он понял, что она отвечала на некоторые вопросы, над которыми он напрасно ломал голову.

— Дальше.

— Действительно, это превосходная идея — и, главное, помогает избавиться от слабаков и тех идиотов, которым не удержаться, чтобы не сжульничать, которым даже в голову не приходит, что здесь ловушка. Причем и вправду придумано все толково — офицер Патрульной службы должен уметь думать, быстро действовать и логически мыслить. Можно сберечь деньги, которые иначе были бы потрачены на второсортные кадры.

— Ты назвал меня дураком, а ведь я выдержал все испытания.

— Разумеется, ты их выдержал, у тебя же кристально чистая душа, — он снова засмеялся. — Я тоже выдержал все испытания. Но из тебя никогда не выйдет офицера Патрульной службы, Мэтт. У них есть множество способов избавляться от честных, но глупых кандидатов. Ты скоро в этом сам убедишься.

— Ну, хорошо, я дурак, допустим. Только не вздумай больше называть меня малышом. А как все это связано с катастрофой?

— Это элементарно просто. Им нужно избавиться от всего балласта еще до того, как кандидаты примут присягу. Есть парни с желудками из чугуна, на которые не влияют ухабы и все такое. Поэтому офицеры Академии запускают корабль с автоматическим управлением — естественно, без пилота и пассажиров, — а потом его разбивают, чтобы напугать тех, у кого нервы не из железа. Причем это куда дешевле, чем готовить одного кадета, который еще неизвестно, станет офицером или нет.

— Слушай, откуда ты все это знаешь? Ты что, имеешь доступ к закрытым от нас сведениям?

— Ну как тебе сказать. В какой-то степени — да, имею. Это логическая необходимость — такие корабли не могут разбиться, если, конечно, их не разбивают нарочно. Я это знаю — их же мой старик строит.

— Что ж. Может быть, ты и прав, — Мэтт замолчал; доводы Берка его не устраивали, но у него не было весомых доказательств обратного. Впрочем, в одном смысле разговор этот прошел не без пользы: решимость его окрепла. Теперь он будет бороться за право называться кадетом, и безразлично что по этому поводу скажет его желудок; по крайней мере будет бороться до тех пор, пока в списке кандидатов числится Жерар Берк — и уж во всяком случае ближайшие 24 часа, не меньше.

На их столе за ужином стояла надпись: «Стол 147, 149, 151, 153». За одним столом было достаточно места, чтобы разместить всех оставшихся кандидатов.